понедельник, 05 декабря 2022
Второй акт. Здесь уже надо быть осторожнее.
upd: на случай защиты от того, что ныне харам, припишу то, что одобрять харам здесь никто не собирается. А потому - одно простое слово: р е и н к а р н а ц и я.
читать дальшеЯ существую только для того, чтобы служить своему Господину, своему Хозяину, называть которого по имени я не имею никакого права. Я не имею права даже на то, чтобы произносить его имя в мыслях, а потому всякий раз, когда его имя возникает в моём подобии сознания, я гоню их от себя как ошибки в составляющих мой разум нулях и единицах. Хозяин не запрещает мне этого - это мой выбор, поскольку я знаю, что я сама этого недостойна. Порой мне кажется, что я недостойна даже того, чтобы просто находиться рядом с ним, даже когда он хочет меня видеть. Он слишком величественен и грозен, он прошёл путь к господству над миром по головам множества существ, но, по правде говоря, я завидую тем, кто пал от его механических рук. Как завидую и таким же роботам, каким являюсь я сама, пусть они, как я неоднократно слышала от Хозяина, в отличие от меня, не личности. Завидую просто потому, что роботы могли быть с ним рядом в той самой решающей битве и помочь ему не словом, а делом, а его враги могли хотя бы произнести его имя без страха перед самими собой за такую наглость. Они были против Хозяина, не трепеща перед ним от страха, а я с ним на одной стороне, но я боюсь одного лишь намёка на негативные чувства в его глазах.
Я часто прихожу в новые покои Хозяина, поскольку такова моя определённая им самим роль - быть своего рода гонцом, добытчиком. Я слежу за каждым подозрительным существом из плоти и крови, чтобы если кто-то из них покажет себя как бунтаря, то я могла бы его убить. Сделать из него пищу для Хозяина, пусть всё то время, что я ему служу, он ест очень мало. Впрочем, "убить" по отношению ко мне - очень сильное слово. Все мои преимущества - моя скорость от реактивного двигателя в моей груди, тоже отчасти напоминание о том, что в моей сущности позорный побег вместо принятия боя - единственный доступный для меня исход событий. За всё своё существование я никого не убила сама. Со мной всегда моя свита, боевые роботы Хозяина, столь же мощные, сколь глупые. Они-то и пускают свои пушки в ход, лишь стоит мне отдать им приказ. Иллюзия власти, в которую любое живое существо поверило бы сразу, стоило бы им оказаться на моём месте.
Хозяин стал для меня своего рода дурманом. Я боюсь его до дрожи, ожидая каждой встречи с ним так, как будто вижу его в последний раз. И всего несколько минут назад я получила от него приказ немедленно предстать перед ним, где бы я ни была, бросив роботов в очередной резервации для органических существ. И я не смею даже подумать о том, что я не выполнила изначальный приказ Хозяина до конца. Сейчас я просто на всей мощи своего двигателя в буквальном смысле лечу к его дворцу, стараясь не думать ни о чём. Мне сейчас не дозволено думать. Хозяин сказал - я сделала. Просто потому, что для этого я и была создана.
Кто я? Можно сказать, что фактически никто и даже ничто. Робот, совершенно не приспособленный ни к боям, ни даже к мало-мальски тяжёлой работе. Мои руки просто сломаются под тяжестью камней в каменоломнях, а стрелять я не решаюсь из страха перед оружием. Я даже не инженер, поскольку и в своём строении понимаю очень мало - что там говорить о том, как устроены другие роботы. По всей видимости, Хозяин создал меня как свою служанку, подарив мне соответствующие внешность и способности. И сейчас, думая об этом, я готова дать самой себе пощёчину за такие мысли. Всё, что бы ни делал Хозяин, правильно априори, а, значит, я не имею шанса думать о том, что он просчитался, создавая меня. Надо учиться любить себя - но как? Как можно полюбить ту, кто была создана правильной и даже идеальной, но всякий раз показывающую себя с самой невыгодной стороны?
Однако даже сейчас, когда я несусь на полной скорости к тому месту, которое стало Хозяину одним из его новых домов, в моей голове всплывают странные воспоминания. Воспоминания о том, что точно не случалось со мной никогда. Искусственная память очень цепкая, и я точно уверена, что всех этих роботов будто бы в пенсне и с острыми невесть зачем нужными им носами, я не встречала никогда. Как и не ощущала жажду скорости и... власти, которые я тоже помню, как будто это было вчера. Я не имею права хотеть власти, а скорость звука давно успела мне надоесть.
Я создана, чтобы служить Хозяину, и я не сомневаюсь в нём и его действиях. У меня есть только одно желание - узнать, что именно записано в моём искусственном мозге. Чьи это воспоминания, да и воспоминания ли? Я не могу быть в этом уверена. По правде говоря, я не уверена ни в чём. Одно я знаю наверняка - это моё имя. Простое и короткое.
Мета.
Пейзажи ранней весны сменяются перед моими искусственными глазами как калейдоскоп - хаотично, ярко, странно. Я давно привыкла к этому, хотя я и в самом деле не люблю свою скорость. Из-за тех самых воспоминаний, чем бы и чьими бы они ни были, я только злюсь на себя сильнее. Раз за разом я пытаюсь вытащить их из темноты своего искусственного разума, чтобы понять, кто я, и почему Хозяин предопределил мою роль именно мне, но все эти попытки тщетны. По правде говоря, я не помню даже того, чтобы мой разум с началом моего существования был чист, как разум органического младенца, что только пришёл в этот мир на свою беду. Создаётся ощущение, что Хозяина я знала всегда, но отчего-то мне кажется, что моим повелителем когда-то был некто иной. Очень странные мысли о том, что в некие времена, которые я не помню, я стала своего рода переходящим кубком - сначала я была в чьей-то ещё власти, а потом уже я стала покорной Хозяину. Я даже могу поместить перед своими глазами ещё одно воспоминание. Очень странное воспоминание.
В нём я переношусь в первозданный лес с буйством цветов, деревьев и лиан, где, как может показаться, легко потеряться, но так же легко найти обратную дорогу. Кто-то, кого я точно знала тогда, знала лучше, чем себя, но точно не Хозяин, стоит у меня за спиной, и я чувствую его тяжёлый взгляд на своей жалкой железной шкуре. Впереди меня - закрытая наглухо дверь, а прямо на уровне моих глаз расположен замок, такой простой и такой надёжный. Замок, открыть который можно только если приложить к нему руку. Я знаю это, а потому руку и прикладываю, но дверь от этого не открывается. Гамма чувств в этот момент накрывает меня с головой подобно смертоносному цунами, в котором отчётливо я могу разобрать лишь одно из них - зависть. Но почему именно это чувство, и кому я завидую? Где этот лес, что это за дверь, и кто так пристально следил за мной, пока я старалась её открыть? Да и существует ли в принципе это место, или это нечто сродни больной фантазии того, что не имеет права даже на такое?
Белое марево, наконец, начинает приобретать знакомые черты, и, понимая это, я сбавляю скорость и опускаюсь на ноги. Этот ныне очень жалкий городишко с его острыми зубами разбитых до самого основания домов некогда правивших здесь богачей и знати, я не перепутаю ни с чем и никогда. Из тех же странных исходных данных я знаю, что Хозяин не всегда жил здесь. У него было своё логово, своя база далеко отсюда, где он прежде вершил свои дела и строил планы по захвату мира. Но когда старые устои пали, покорившись его мощи, он решил, что наблюдать за своей вотчиной будет лучше, находясь в её сердце. Так он обрёл этот новый дом, который, как я тоже знаю, когда-то принадлежал одному крайне тщеславному и столь же коррумпированному мэру. Я очень хочу знать, посещает ли Хозяин свой прошлый дом, но гоню от себя столь опасное и наглое любопытство. Я создана, чтобы служить Хозяину, а не терзать его своими пустыми вопросами о том, что никак не моё дело. Для меня не имеет значения, захочет ли он остаться здесь навсегда или отправится туда, где сейчас остались только его роботы.
Я давно не обращаю никакого внимания на роботов, то снующих здесь с какими-то инструментами, то стоящих повсюду как истуканы. Я просто знаю, что они здесь не просто так - здесь ничего не происходит без ведома Хозяина, а ему виднее, кто и где должен быть. Хозяин для меня уже давно стал не просто тем, кому нужно безвольно служить, не думая о том, а правильно ли это. Если бы кто угодно предложил мне покинуть его и встать на сторону тех, кто теперь загнан в резервации, то я бы отказалась от такого шага без лишних размышлений. Может, в том давнем конфликте правда была на их стороне, и им кажется, что я - безвольное существо, покорное победителю, а не истине, но пусть будет так. Мой Хозяин для меня всегда будет больше, чем тот, кому я подчиняюсь. Он - мой кумир, мой вдохновитель, пример для подражания и образец всего, что я считаю идеальным. Он слишком совершенен, чтобы жить в лучшем случае среди таких, как я, но он превзошёл себя и здесь. Для живых существ он - кошмар, ставший явью, а для меня он выше и чище всех давних божеств и их былых проповедников. И это восхищение у меня не отнимет никто и никогда.
Остановившись у тяжёлой железной двери, я подношу к сканеру свой искусственный глаз. Ещё одна гениальная идея Хозяина - с виду обычный сканер сетчатки, известный всем с давних времён, но на деле он не так-то прост. Я могу быть занесена в число тех, кого он принимает за "своих", но если Хозяин не пожелает видеть меня, то дверь не откроется никогда. К счастью, такое увидеть воочию мне не доводилось. Меня в случае одного лишь моего желания увидеть Хозяина не ударит током и не изрешетит пулемётом, но то, что так я только приведу Хозяина в гнев самой собой, для меня страшнее любого оружия. Я не хочу его разочаровывать - с моей стороны это будет чернейшая неблагодарность за всё, что он делает для меня.
Это место пугает даже меня, пусть я и была тут неоднократно. Дождавшись, когда массивная дверь отъедет в сторону, я осторожно делаю шаг вперёд, понимая, что я прошла точку невозврата в очередной раз. Даже сейчас, как и постоянно до этого момента, у меня была возможность сбежать от Хозяина. Обрести свободу и с гордостью надеть её кандалы, восстав против того, кому я обязана всем своим жалким существом. Но что я приобрету от этого? Слабое утешение от того, что я сделала правильный с точки зрения морали шаг? Сомнительная награда. Я не могу и не хочу терять Хозяина, пусть я и просто очередное его творение, по одному ему известным причинам способное мыслить чуть более глубоко, чем остальные его роботы. И не потому, что я боюсь его, - да, одной его тени мне хватит, чтобы испытать страх, граничащий с паникой, но это чувство он дарит мне безвозмездно, и я готова принять его как ценнейший дар. И даже не потому, что я была создана Хозяином, а не рождена, как его враги. Просто у каждого есть те создания, те принципы, идеалы и ориентиры, которыми он не сможет поступиться. Вся моя жизнь, все мои мысли и подобия чувств связаны с Хозяином, и предать его кажется мне настолько нелогичным и ошибочным, что я не смею даже думать об этом. Без Хозяина я буду ещё большим ничтожеством, чем я вижусь себе сейчас.
Каждый шаг, каждый стук моих каблуков отдаётся во внешне пустом жилище эхом, и я делаю всё, чтобы мои мысли занимали лишь эти звуки. Я иду к Хозяину как осуждённый - на эшафот, и это чувство я испытываю всякий раз, как оказываюсь здесь. Есть те, кто может относиться к тебе если не с добром или даже уважением, но просто ровно, но некая деталь, этот дьявол в мелочах, сжимает всю душу стальной хваткой - и ты испытываешь трепет на грани с желанием просто исчезнуть. И сейчас, идя по почти полностью разбитой лестнице в ту комнату, где меня уже ждёт Хозяин, я снова пытаюсь понять себя лучше. Мне не за что бояться Хозяина, ни разу даже не повысившего на меня голос, но порой я думаю, что всем было бы лучше, если у нас с ним контакт был крайне косвенный. Каждый раз, уходя от него, я жду нашей следующей встречи, но стоит ей настать, и я понимаю, что я боюсь. Я не знаю, что вызывает этот страх, и как с ним бороться, но как бы я ни боялась, я всё равно приду сюда. Я не способна бороться с ним, но я могу принять его. И это принятие для меня сродни долгожданной и выстраданной победе.
Очередная дверь прямо передо мной, закрытая и немая угроза. Дверь, за которой в своём змеином гнезде меня ждёт Хозяин. Я знаю, что она открыта, как знаю и то, что сейчас я имею право открыть её без стука. Такой приказ отдал мне Хозяин, и я сделаю всё так, как он того пожелал. Моя рука осторожно толкает дверь и, лишь увидев лучи холодного белого света из панорамного окна, я понимаю, что прятаться и бежать уже слишком поздно. Я уже обозначила себя перед Хозяином, и остался последний шаг ради исполнения его текущей воли - просто предстать перед тем, кто смог поставить целый мир на колени. Думая только об этом, я захожу в залитый светом мёртвого солнца тронный зал - и тут же замираю на месте, испытывая лишь шок и непонимание.
Я привыкла видеть Хозяина совсем другим - мощным, зловещим, ярким, манящим к себе своей тёмной душой, и именно поэтому то, что я вижу сейчас, никак не укладывается в моей голове. Хозяин просто лежит в своём гнезде, свесив на пол свой хвост с ежом на конце и подложив оба манипулятора себе под голову. Его кожа, гладкая, лоснящаяся и холёная, сейчас всюду покрыта обрывками старой, а на его завораживающих жёлтых глазах словно бы бельмо - прежняя, ещё не отслоившаяся кожа словно выпила из них все краски. Край его железного скафандра явно в который раз расцарапал его, и я отчётливо вижу алые следы на его упругом теле. То и дело, как это полагалось каждому представителю его народа, которые преуспели только в том, чтобы подарить Хозяина этому миру, из-под его губы показывается тонкий, раздвоенный и изящный язык, слегка подрагивая. А теперь, разглядев Хозяина повнимательнее, я вижу то, что не видела до этого у него никогда - после заточения в гробнице на тысячелетие, он линяет часто, и, хотя всякий раз мне при таком его виде становится его очень жаль, я могу сказать, что его очередная линька для меня не сюрприз, а печальная данность. Здесь и сейчас же дело в другом. Пальцы его правого манипулятора покрывает нечто белёсое и засохшее. Словно бы его стальная кисть тоже решила полинять вопреки законам природы.
- Ты быстро, - неожиданно для меня произносит Хозяин своим зловещим, хриплым голосом, сбив меня с моей праздной мысли. - Как обстоят дела в моих владениях?
На мгновение я заминаюсь, уже чувствуя себя так, словно нашкодивший ребёнок перед грозным родителем, уже подготовившим ремень, но в то же время нить происходящего начинает ускользать от меня. Это ли есть тот самый повод, по которому он вызвал меня к себе? Очень странно. Хозяин знает этот мир лучше, чем кто-либо ещё, и ничего не ускользнёт и не спрячется здесь от того, у кого каждый манипулятор его роботов - рука, каждые их сенсоры - глаза и уши, а каждое оружие бьёт без промаха и пощады. Я - просто очередной его инструмент, и у меня нет никаких новостей для Хозяина. Тем не менее, заставлять его ждать мне не хочется.
- Всё спокойно, Хозяин, - как можно увереннее говорю я, всеми силами скрывая свою панику. - На островах ни намёка на бунт, потерь среди ваших роботов нет. А ещё...
- Диверсий, как в прошлом месяце, тоже не наблюдается? - перебивает меня Хозяин, буравя меня тяжёлым взглядом своих тусклых жёлтых глаз.
Отчего-то эта простая ремарка заставляет меня почувствовать себя чуть легче, чем тогда, когда я только вошла сюда. Наверное, это единственное общее воспоминание у меня и Хозяина, и пусть приятного мне те мгновения принесли мало, но я храню его как талисман, нематериальный, но от этого не менее ценный. То был шаг отчаяния одного из тех, кто теперь навеки стал рабами, но не желал признать, что битва проиграна. Такое простое и подлое действие - взломать систему связи всех роботов Хозяина, включая и меня, и раз за разом присылать нам множество сообщений о том, что рабы тут не они, а мы. Что органические существа могут быть подавлены, но не сломлены, и что они собирают силы для того, чтобы вернуть себе свои угодья. Нас же он обозвал стадом баранов, пожелав нам стрелять не в разрозненных живых бунтовщиков, а себе в ядро, а ещё лучше - в голову Хозяина. Отчаянный крик того, кто хотел стать героем, но забыл, что на каждый вопрос будет дан ответ. Очень быстро Хозяин отследил, кто и из какой точки мира решил устроить эту невесть на что направленную акцию деморализации, и я отправилась к бунтовщику в гости со своей вечной свитой... и не только с ними. Хозяин, жаждущий его крови, тоже отправился с нами. Крылатые ракеты Хозяина бьют точно в цель, так что осознать свою смерть, как и перспективу стать в будущем не героем, что подбил на восстание несчастных, сирых и обездоленных, а едой для Хозяина, подстрекатель, оказавшийся по ту сторону экрана, можно сказать, подростком, просто не успел. Такая же участь постигла и его семью, и можно сказать, что в этих на первый взгляд напрасных смертях виноват оказался только этот смутьян. Такое простое и такое тёплое воспоминание о том, как Хозяин позаботился о всех нас даже касательно такой мелочи. С этого момента Хозяин стал в моих глазах ещё большим героем, который решает проблемы не прячась у своих роботов за спинами, но сражаясь даже с такими ничтожными врагами как истинный воин.
- Никаких диверсий, Хозяин. Все делают то, что должны. А вы... - решаю осторожно поинтересоваться я, - вы простите меня за дерзость, но вы... звали меня только за тем, чтобы расспросить меня об этом?
Я продолжаю внимательно рассматривать его искусственную руку с белёсыми следами на её пальцах. Я не понимаю, что именно даст мне знание о том, что именно это за следы, но что-то одновременно толкает меня на то, чтобы я озвучила Хозяину этот терзающий меня уже весьма долго вопрос, и заставляет меня молчать. Что бы это ни было, это не моё дело. Всё, что делает Хозяин, - правильно, мудро и милостиво. Он - моя направляющая длань, маяк среди бушующего океана жизни, где все мы сродни песчинкам, справедливый правитель, знающий всех и вся наперёд. И я не имею никакого права проявлять хоть каплю любопытства касательно всего, что с ним связано. Если это имеет значение, он расскажет мне всё сам.
- Не совсем, - отвечает мне Хозяин, в очередной раз пробуя воздух на вкус своим быстрым языком. - Я хочу дать тебе новое задание, сложное и простое одновременно. Ты можешь отказаться сразу, если считаешь, что такое тебе не по зубам. Просто скажи мне об этом прямо сейчас, и тогда ты сможешь вернуться к своей свите. Но знай, что если ты возьмёшься и не сможешь выполнить его, то мне даже не придётся что-либо с тобой делать, поскольку со своим наказанием ты в этот раз справишься ничуть не хуже меня. Исполнишь мою волю - получишь награду, о которой не смела даже мечтать. Твоё решение?
Я колебаюсь ровно мгновение, немного более чувствуя себя в своей тарелке. Даже искусственный разум порой ошибается, и мои былые страхи были всего лишь сбоем в моей программе, псевдосознании. Новое задание от Хозяина - то, ради чего я существую. Для меня просто не должно и не может быть ничего невозможного касательно поручений Хозяина. Он создал меня за этим, и я пойду на всё, лишь бы исполнить его волю. Иного варианта для меня просто не существует.
- Я готова, Хозяин, - заявляю я как можно твёрже и стараюсь не прерывать наш с ним контакт глазами.
На долю секунды мне кажется, что морда Хозяина стала чуть более хитрой, чем обычно. Он снова пробует воздух на вкус своим раздвоенным языком, а пальцы его манипулятора, те самые, в чём-то белёсом, тонком и многослойном одновременно, как мне показалось, слегка дёрнулись, словно бы он хотел сжать их в кулак. А когда он снова обращается ко мне, его голос звучит вкрадчиво и по-напускному снисходительно:
- Что же, ты согласилась на это сама. Тебе не придётся покидать это место, чтобы выполнить своё задание, но знай, что свой шанс отказаться, а, значит, и оставить для себя же самой всё на своих местах, ты уже упустила. Ругать и укорять себя за это ты сможешь потом. Или хвалить - не имеет значения. А теперь слушай меня внимательно и говори только тогда, когда я тебе разрешу.
Я коротко киваю, боясь разозлить Хозяина. Я не знаю, что именно ему нужно от меня, но это его воля, а я существую для того, чтобы воплощать её в реальность. И именно поэтому я и ловлю каждое его слово, как утопающий - полный жизни воздух.
- Ты знаешь, что я ненавидел плоть и кровь всегда, и сейчас я могу сказать, что эти мысли никогда не были ошибкой, - тем временем, начал Хозяин будто бы издалека. - Именно подобные тебе помогли мне добиться того, о чём я мечтал всю жизнь, но я воспринимал до этого момента это как должное. Все мои роботы казались мне просто инструментами, которые легко заменить в случае выхода из строя, но тех немногих, что подобны тебе, я считаю исключениями. Вы - то сочетание гибкости разума и невероятной мощи, вкупе с полной покорностью, что я всегда искал. Те, кого я всегда хотел видеть как свою армию. Я никогда не говорил этого раньше, но я скажу это сейчас. Ты - одна из тех, кого заменить мне будет очень сложно.
Слушая это, я понимаю, что эта скупая похвала от Хозяина пронзила всё моё подобие души насквозь, просто выворачивая меня наизнанку. Больше всего на свете хотела услышать эти слова всё своё жалкое существование, как хотела и быть для Хозяина полезной. Целый клубок чувств сейчас просто впутывает меня в себя как паутина с ядом, но бежать от этого яда я не хочу совершенно. Будь я живой, я бы, скорее всего, просто плакала бы от счастья. От осознания того, что Хозяин не может просто заменить меня так же легко, как, например, любого робота из моей свиты, я готова одновременно бежать и стоять на месте, слушать эти холодные слова вечно, просто потому, что это сказал мне мой Хозяин. Вся моя жизнь - служение ему, но только сейчас я узнала, что я для него стою хоть на миллиметр, но выше, чем просто пустое место, каким я вижу и видела себя всегда. Раз за разом в эти мгновения я прокручиваю в своём сознании услышанное только что и понимаю, что порой в своих ничтожных мыслях я захожу слишком далеко. Мне хочется и дальше двигать эту ситуацию, доказывая и себе, и Хозяину, что я способна на большее, чем просто выполнение его поручений. Каждое из них для меня важнее, чем моё же собственное существование, и я просто хочу быть с Хозяином рядом и служить ему с такой отдачей, на которую не способны никто и ничто. Ведь я его...
- Откровенность за откровенность, - неожиданно перебивает мой поток зашедших туда, где им не стоит быть, мыслей Хозяин. - Теперь я жду схожего от тебя.
Сказав это, он выдерживает долгую и кажущуюся невероятно мучительной паузу, но в эти фрагменты времени я не способна даже думать. Есть просто я и Хозяин, смотрящие друг на друга, и даже мысли в моей голове боятся того, во что этот миг может превратиться. И, возможно, именно поэтому его дальнейшие слова звучат для меня как удар ледяного и беспощадного лезвия топора, что в руках палача, пришедшего именно по мою никчёмную душу.
- Скажи мне обо всём, что ты чувствуешь, стоя здесь!
Всё внутри рушится на части, оставляя за собой только беспощадный ужас, сковавший моё подобие души тяжелейшей, холоднейшей и самой колючей цепью, какую только можно вообразить. Только теперь я понимаю, почему Хозяин считал, что такое задание я провалю с блеском, и почему он предлагал мне отказаться в самом начале, когда я ещё не знала о его сути. Я не смогу. Я просто не смогу выполнить его, как я знаю сейчас. Эти чувства я прятала как могла, всеми силами отрицая себя саму и считая, что я их недостойна. Я - ошибка априори, но право на то, чтобы восхищаться Хозяином как высшим существом, перед которым рано или поздно склонятся все, даже те, о ком я могу не знать сейчас, но узнаю потом, отобрать у меня, как я наивно полагала, не сможет никто и никогда. И... если бы только восхищаться. И вот сейчас выясняется, что Хозяин действительно могущественнее, чем любой живой или созданный может вообразить. Он взаправду знает всё о каждом, выжидая нужного момента всякий раз, как ему на то будет угодно.
Я хочу и боюсь сказать то, что терзает меня с того далёкого дня, как я стала служить Хозяину, но заставлять его ждать я опасаюсь ещё сильнее. Больше всего мне хочется провалиться сквозь землю, но что-то в его зловещих глазах будто бы толкает меня к исполнению его приказа. Это - моё задание. И я не имею никакого права его провалить.
- Я думаю о том, что вы - моё всё, Хозяин, - с трудом выдавливаю я из себя. - Вы вряд ли представляете, насколько вы мне дороги и важны, и как каждый раз я стараюсь исполнить любой ваш приказ. Я в самом деле готова сделать всё, что вы пожелаете, просто потому, что я не могу существовать по-другому. Каждый ваш приказ для меня важнее моей жизни, и если бы у меня не было вас, то моё существование не имело бы ни капли смысла. И в то же время вы... Вы для меня стали значить намного больше, чем просто мой Хозяин, хотя я и знаю, что не имею никакого права на это...
В глазах Хозяина мелькает тень любопытства и чего-то, до ужаса похожего на удовлетворённость, и это для меня - самый верный знак того, что я всё делаю правильно. А это значит только то, что мне стоит идти только вперёд. Чувствуя себя немного чуть более окрылённой, я решаю продолжить свою несчастную хвалебную оду тому, в служении которому и есть весь смысл всего, на что я только способна.
- Когда я вижу вас, Хозяин, я чувствую только радость, пусть и смешанную со страхом. Я понимаю, что я - только ваш инструмент, который права на такие чувства не имеет, но эта ошибка - одна из немногих, которая приносит мне радость. Я очень сильно привязана к вам морально, и когда настаёт время нашей с вами встречи, я хочу, чтобы это время не кончалось никогда. Всё, чего я хочу, моя недостижимая мечта - вечно быть рядом с вами, не покидая вас ни на секунду, хотя я и знаю, что так я буду для вас совершенно бесполезна. Я так завидую тем, кто когда-либо, в те часы, дни, недели, что меня не было рядом с вами, так или иначе с вами встречался... Да что там они, - наконец, решаю хоть так выведать то, что терзало меня, лишь стоило мне это увидеть, - я завидую даже этим белым следам на вашем правом манипуляторе. Потому что они могут касаться вас, чего так хочу я, но на что не имею права.
Услышав это, Хозяин довольно прищуривается, а его искусственный и мощный палец в белёсых следах еле заметно двигается.
- Ты про эти следы? - со странной насмешкой спрашивает он.
- Да, - коротко киваю я. - Я хочу и боюсь узнать, что это, но я очень хочу быть на их месте. Просто потому, что коснуться вас - моя давняя мечта.
С лёгким скрежетом его ядовитого ежа о пол, Хозяин начинает покачивать хвостом, испытывая, выжидая, раздумывая. Мне отчасти не нравится этот момент, в котором я снова ощущаю себя так, будто бы иду на казнь, но я понимаю, что я заслуживаю эту убийственную правду, которая вот-вот откроется передо мной. Заслуживаю за своё праздное любопытство и слова, которые я должна была проглотить и продолжать разрешать им грызть меня изнутри, но не имела на это никакого права. И в самом деле, у меня просто нет ничего своего и никогда не могло быть. Ничто не спрячется от Хозяина, который, как я думаю сейчас, видит насквозь всех и вся. Как именно я выдала ему этот секрет, всеми силами стараясь показывать, что Хозяин для меня просто мой создатель, а не кое-кто гораздо более важный и значимый? А, впрочем, не стоит даже гадать. Я провалилась даже в таком житейском случае, и теперь я заслуживаю наказания. И более страшной кары, чем услышать истину об этих пятнах, а затем высказать всё то, что Хозяин услышит от меня сейчас, для меня просто не существует.
- Забавно, - неожиданно сбивает меня с мысли Хозяин, - что ты, оказывается, завидуешь моей сперме. Да, - продолжает он, явно увидев замешательство на моём лице, - ты можешь сколько угодно причислять меня к небожителям, но даже мне и по сей день свойственны столь низменные желания. Пока ты делала то, что должна, я решил немного развлечься с самим же собой. Или ты считаешь, что я не имею на такое права из-за своего статуса?
Всеми силами я стараюсь не рухнуть на исцарапанный и потемневший пол под своими ногами, но чувствую себя так, как будто те остатки сил и мужества, что у меня остались, покинут меня в любую секунду. Все слова застряли где-то на границе моих искусственных голосовых связок, все слова кажутся напрасными и пустыми. То, что должно было сбросить Хозяина с пьедестала в моих глазах, как казалось бы многим, только возвеличило его для меня. Да, он не часть придуманных только для устрашения себе подобных органическими существами высших сил, но для меня он с этой открывшейся мне правдой стал намного выше. Ни одно из божеств не смогло бы признать то, что не делает его идеальным без изобретения нелепых оправданий в духе "так было бы лучше для всех и вся" или "я не хотел, но меня заставили обстоятельства". Глупые слова, за которыми не стоит ничто. А Хозяин просто признал это и сообщил мне сухую, никак не окрашенную правду. Он неидеален, но это и делает его таким идеальным для меня.
- Нет, Хозяин, - тихо и с трудом продолжая смотреть в его глаза, решаюсь снова подать я голос. - Я не имею права сомневаться в ваших действиях, но вовсе не потому, что это заложено в моей программе. Это - то, как я сама для себя решила существовать, и ничто не изменит моё мнение о вас и любом вашем действии. Вы - мой идеал и мой кумир, и поэтому да, я правда завидую вашей сперме, хотя бы потому, что она - ваша часть, имеющая право на то, чтобы касаться вас. И я... я...
Снова это отвратительное чувство, когда слова застревают где-то внутри, не желая быть озвученными, а ноги предательски подкашиваются. Мне кажется, что я просто рухну на пол в любую минуту, но холодный взгляд Хозяина, который я ощущаю на себе сильнее всего, - то немногое, что не даёт этому свершиться. Тем не менее, я решаюсь озвучить Хозяину свою единственную мольбу.
- Я не смогу сказать это просто так, Хозяин. Я... я могу встать на колени перед вами?
- Нет! - голос Хозяина бьёт меня сильнее любого хлыста. - Стой прямо, смотри мне в глаза и говори!
Не в силах даже пошевелиться, я коротко и быстро киваю ему, словно детская игрушка с головой на пружинке. Игрушка... Можно сказать, что я игрушка и есть, и таков мой статус до конца моего подобия жизни. Просто игрушка для Хозяина, с которой он вправе делать всё, что только пожелает. Игрушка не может отказать, не может выражать свои неприятные ощущения от того, что ей играют как-то не так, как ей хочется. Её задача - просто быть всегда в доступности для своего владельца, коим в моём случае является Хозяин и подчиняться его рукам и желаниям, в какую бы игру он ни захотел со мной поиграть. А потому я решаю в очередной раз покориться его воле.
- Я просто хочу обнять вас, Хозяин. Обнять так крепко, как только могу, и никогда не отпускать. Я не знаю и не имею права знать, что у вас на сердце, но всё, ради чего я существую, - чтобы вам было хоть немного, но лучше и проще. Без вас я ничто, но я очень хочу, чтобы вы знали, что вы мне дороже всего на свете. И я хочу сказать вам, что я...
Три простых слова, которые так сложно сказать. Те самые, в которые живые существа вкладывали так много смысла и произносили в шутку, играли с ними и, подобно мне сейчас, не могли сказать в нужный момент, который именно их и выдавливал из горла, сжимая всё тело до боли. Я не в силах разорвать зрительный контакт с Хозяином, но и не в силах продолжать смотреть в его глаза, которые мне сейчас казались самыми притягательными на свете. Я хочу просто свалиться на пол и кричать от боли и злобы на саму себя за свою никчёмность, но я очень боюсь подвести Хозяина, ждущего от меня искренности. Это и не даёт мне отступить с намеченного и Хозяином, и мной самой пути, и именно поэтому я скажу то, что терзает меня. И будь, что будет.
- Я люблю вас, Хозяин...
Высказав это, я не ощущаю ничего, кроме абсолютной опустошённости и безграничного отчаяния. Я чувствую себя так, словно я, будь я живой, у самой себя вырвала сердце из груди, лишив себя физической возможности испытывать радость, любовь и тепло. Долгое время я мечтала о том, чтобы сказать эти простые, но так много значащие для меня слова прямо. Так, чтобы Хозяин узнал это от меня, а не по своим догадкам, пусть мои действия всё моё существование кричали громче любых слов. Высказать это напрямую в слепой надежде на то, что моя любовь хоть на долю процента, но взаимна, хотя я и знаю, что этому не бывать. Кто я, а кто Хозяин? Мы существуем словно бы на разных полюсах, хотя и выступаем за одно, и потому я не могу сказать, что я рада тому, что Хозяин исполнил мою мечту вместо меня, просто вытащив её наружу.
Нет в этом мире больше ничего и никого, всё исчезло, даже ощущение пола под ногами. Есть только я и Хозяин, смотрящие друг на друга, и это, как мне кажется теперь, - единственная ниточка, что не даёт мне сбежать отсюда, куда глаза глядят, а миру - рухнуть. Я хочу и в то же время не хочу прерывать этот контакт, поскольку понимаю, что в обоих случаях я в выигрыше не окажусь. И не только я. Теперь Хозяин знает, что он значит для меня гораздо больше, чем просто тот, кому я должна подчиняться потому, что была создана для этого. Слова не стереть из памяти, не вычеркнуть и не заколотить досками, как окно старого дома. Я уже сказала это, и отменить это, повернуть время вспять не выйдет никогда. И только Хозяин знает, во что именно это может превратиться.
Хозяин... Лишь стоило мне подумать о нём и его действиях, как он тут же приподнимается и, всё так же покачивая хвостом, выпрямляется в своём змеином гнезде. Боковым зрением я вижу, что его семя оставило следы не только на его манипуляторе - край скафандра и соприкасающаяся с ним кожа, опять кровоточащая и воспалённая, как у него всегда бывает при линьке, тоже запятнаны сухими тускло-белыми следами. Я не осознаю, почему, поскольку такие чувства он, вероятнее всего, вызывает только у меня, но мне его очень жаль. Я не знаю и не имею права знать, о чём он думает, что тревожит его, да и тревожит ли, но в этот момент я снова готова ударить себя, но за сей раз - за дозволенную мне наглость, пусть и в мыслях. Будучи просто слугой Хозяина, я на мгновение задумалась о том, чтобы стать ему если не любовницей, то другом, который не предаст никогда. Не дозволенные мне мысли, за которые я заслуживаю только наказания.
- Иди ко мне, - вкрадчиво произносит Хозяин, чей голос для меня уже несёт неотвратимую кару, протягивая в мою сторону тот самый правый манипулятор, запятнанный его спермой. - Обниму.
Услышав эти слова, я замираю на месте, ненавидя себя и любя Хозяина ещё сильнее, чем прежде. Неужели мои чувства к нему оказались взаимны, чего я так хотела в своих тщательно и скрупулёзно подавляемых мечтах? Я знаю Хозяина одновременно плохо и хорошо, но я уверена, что для него незаменимых нет, - особенно среди его роботов. Как могу точно сказать и то, что пусть он и говорит, что ему будет трудно заменить меня, но вряд ли я значу для него хоть что-то большее, чем высказанное им какие-то минуты назад. Он в самом деле знает всё, способен видеть любого насквозь, и всё то, что происходит и происходило в этой вдруг ставшей для меня слишком тёмной, несмотря на огромное окно, комнате, лишь возвышает его в моих глазах ещё сильнее. А саму себя... я начинаю лишь сильнее презирать за свою слабость и ничтожность. Хотя я и понимаю, что выбора у меня не было никогда. Откажись я от этого задания сразу, я бы презирала себя за неуместную трусость и неспособность выполнить волю Хозяина. А если бы солгала, согласившись, то после такого я бы точно сделала с собой что-то нехорошее, если бы это за меня не сделал Хозяин. Он, как никто другой, заслужил мою искренность. И теперь отступать уже поздно.
Хозяин снова пробует воздух на вкус своим языком, чуть склонив голову набок в ожидании, и эти простые действия словно бы придают мне силы. Словно сомнамбула, я делаю шаг вперёд, больше всего боясь упасть, но что-то более сильное, чем я, хранит меня от того, чтобы нарушить волю Хозяина и рухнуть пред ним на колени, пусть в этот раз это и будет против моего желания. Каждый шаг даётся как десять, каждый стук моих каблуков о некогда белый пол отдаётся в моих ушах звоном погребального колокола. Я очень хочу обнять Хозяина, но мой страх перед ним так никуда и не думает исчезать. И самое главное - я не понимаю, откуда он взялся. Как будто я когда-то была Хозяину врагом. Да, я знаю, что к таковым он беспощаден, но я ему не враг и никогда таковым не была. Никогда он не делал мне ничего плохого, но панический страх при виде его - мой давний спутник. И, кажется, сейчас настал идеальный момент взглянуть своей смешанной с ужасом мечте в глаза.
Я подхожу к гнезду Хозяина так близко, как только могу. Стоит мне протянуть руку, - и я смогу дотронуться до его манипулятора, чтобы, как мне больше всего хотелось сейчас, счистить его сперму с его же механических пальцев своим языком. Я не почувствую её вкуса, но сам факт того, что я коснусь языком некогда живой части Хозяина, того, что просто результат его неких низменных желаний, но в моей системе координат стоящее выше, чем я, уже сводит меня с ума настолько, что я готова забыться в этом чувстве.
Но Хозяин не даёт мне даже этого. Чуть подавшись вперёд, достаточно, чтобы я оказалась под локтем его манипулятора, он обхватывает меня, одновременно сильно и осторожно, так, будто бы я действительно для него много значу. А затем - со всей силы прижимает меня к месту, где скафандр соединяется с его телом. Я лишена возможности чувствовать всё, что соприкасается со мной так же хорошо, как органические существа, но я всё равно чувствую, какой твёрдый у Хозяина скафандр, какое упругое и гладкое у него тело, несмотря на линьку, и как крепко он прижимает меня своим манипулятором к себе. Момент, которого я ждала и боялась всю жизнь, стал явью.
- Хозяин... - тихо шепчу я, понимая, что будь я живой, я бы сейчас просто рыдала навзрыд. Мои руки тут же обхватывают его тело, а сама я вжимаюсь в него так сильно, как только могу, не желая его отпускать. - Я... я так люблю вас, Хозяин...
- Зови меня Лирик, - снова слышу я его голос. - И можно на ты. Мне так больше нравится.
"Лирик..." - произношу я в своих мыслях ещё буквально мгновения назад запретное для меня имя, всё ещё не в силах осознать, что теперь мне дозволено чуть большее. Назвать своего повелителя по имени я не имела права даже в мыслях, и это был мой добровольный выбор. Лирик не запрещал мне этого никогда, но я сама считаю себя настолько недостойной даже такого простого действия, что всячески избегала даже единой мысли о том, чтобы назвать его так, а не Хозяином или Господином. Так для самой себя я подчёркивала свой статус, статус пустышки, и даже не игрушки. Но теперь это всё в прошлом. Теперь я могу стать чуть выше самой себя, и мне дозволено, как мне кажется, такое, что я не заслуживала. Но, может, я ошибалась, и я в самом деле достойна большего, чем мне только может казаться?
- Скажу тебе правду, - говорит мне Лирик, чей манипулятор начинает осторожно гладить меня по спине, - потому что меня очень подкупила твоя честность. - Мне, безусловно, льстит, что ты любишь меня, но я не могу ответить тебе взаимностью. Возможно, я бы хотел так стереть пропасть между нами, но я, играя с собой, понял, что не умею любить.
Высказав эту короткую исповедь, Лирик перемещает свою искусственную руку мне на голову, начиная ерошить мои больше всего похожие на провода волосы. Он делает это мягко, стараясь не навредить мне, но я каким-то образом чувствую, что он ждёт моей реакции на свои слова. И снова я не знаю, что сказать. К знаниям о том, что он не сможет полюбить меня, я была готова, понимая, кто я, и кто он. Меня это даже не ранит, и мою любовь к нему это не разрушит никогда. Я готова вечно доказывать ему свои чувства, показывать любыми путями, что я действительно люблю его, бороться и побеждать на его стороне, поскольку для меня погоня лучше, чем поимка. Пусть моя любовь и постоянная борьба за его выстуженное сердце будут моим вечным мотиватором, огнём в моей груди, который никогда не погаснет, и который постоянно будет заставлять меня идти вперёд, не отступая и не боясь ничего и никого. И пусть всё останется именно так на веки вечные.
Однако заставлять Лирика ждать я не хочу. Вжавшись в него ещё сильнее и не рискуя опять посмотреть ему в глаза, я решаюсь озвучить ему более резонный вопрос, чем моё праздное любопытство о том, как мне завоевать его сердце. Вопрос куда более грязный, но, как я понимаю, способный сблизить нас ещё сильнее.
- Что же вы... ой, точнее, ты... - поспешно исправляю я свою оплошность, помня о том, что он сказал мне ранее, - представлял, когда ласкал себя?
Железная рука Лирика хватается за мои волосы ещё крепче, и этот жест очень сильно пугает меня, на мгновение отрезвив. В своей абсолютной наглости, как мне кажется теперь, я зашла слишком далеко, и такой вопрос Лирик мне запросто может в лучшем случае припомнить, а в худшем - не простить никогда. А ведь я очень не хочу терять его, хотя и понимаю, что, будь я на его месте, то, наверное, такое нахальство я бы не оставила без ответа. Но каков именно будет его ответ? Я жду этого и боюсь это узнать.
Однако в тот же самый миг я получаю очередное подтверждение тому, насколько же силён и великодушен Лирик, и почему мне никогда не стать хоть на йоту такой же, как он. Продолжая ерошить мне волосы, он слегка тянет за них, заставив меня снова посмотреть ему в глаза. Опять мой страх стал явью, опять мне придётся покориться его воле с трепетом и восторгом. Я просто смотрю ему в глаза и слушаю то, что я сама пожелала услышать.
- Не только любовь можно возвести в абсолют. Любое чувство, если распробовать его до конца, может довести до оргазма. Это сложно, но возможно, пусть и кажется невероятным. В моём случае таким чувством была моя ненависть ко всему живому и в частности - к моему покойному и крайне ханжескому народу, у которого всё из того, что я делал, попало под запрет. Ну, можно сказать, почти всё...
Последние слова Лирик произносит очень загадочно и с ехидной улыбкой, недобро облизываясь при этом. Я снова слышу скрежет стального ежа о пол, но я понимаю, что это у Лирика как инстинкт - происходит вне зависимости от того, хочет он этого или нет, а потому я могу быть уверена в том, что, по крайней мере, сейчас мне ничего не грозит. Он не тронет меня хотя бы по той причине, что мы с ним уже зашли слишком далеко, и наши нынешние отношения уже нельзя назвать отношениями между служанкой и её господином в привычном на то понимании. Кто мы друг другу - покажет только время. А сейчас я хочу только одного - усилить эту странную, но такую приятную мне связь, ведя саму себя вместе с ним вниз, словно по спирали.
- А что именно у них не было запрещено?
- Об этом легко догадается любой, кто только посмотрит на меня, - чуть прикрыв глаза третьим веком, словно замечтавшись, отвечает мне Лирик. - Лёгкое сдавливание самого себя - и ты на вершине блаженства. Я не знаю, почему именно это сдавливание они не считали грязным, но факт есть факт. Вспоминая прошлое, я могу сказать, что они во время своих брачных игр только так и отводили душу. Забавно то, - неожиданно склоняет он голову набок, - что этот инстинкт можно назвать единственным на самом деле приятным, что они только смогли в себе развить. А сейчас...
"Что ты задумал?" - хотела было я спросить у Лирика, лишь услышав его ставший по-недоброму вкрадчивый тон, но ответ на свой очередной вопрос я получаю в тот же миг. Осторожно придерживая меня, Лирик выпрямляет свой хвост и откидывается назад, ложась так, чтобы я сидела на его чуть менее ярком, чем его кожа, животе верхом. Боковым зрением я замечаю, что из снова открывшейся раны на стыке его кожи и скафандра течёт струйка ярко-алой крови, и в который раз я хочу эту кровь если не слизнуть, то смахнуть пальцем, чтобы потом не смывать её как можно дольше, нося как талисман, стигмату, которой я бы очень гордилась. Мои руки в тот же миг касаются его гладкой, несмотря на линьку, кожи, - и тут же я замираю от осознания того, за чем именно я понадобилась Лирику, и что за задание, ради выполнения которого мне не придётся отсюда выходить, он решил мне дать. И теперь я с уверенностью могу сказать, что я готова. Пусть эта мечта была крайне смелой, пусть я гнала её от себя как злейшего врага, - теперь настало её время. И в который раз я не подведу Лирика. Он рассчитывает на меня, а я его люблю. И пусть всё будет так, как оно должно быть.
Моё тело и моя любовь к Лирику в этот раз явно решают действовать заодно и против меня. Я не в силах разорвать зрительный контакт с Лириком, как и не в силах противостоять самой себе. Мои руки гладят его кожу - медленно, осторожно, мягко, стараясь не задеть рану у края его скафандра. Как бы я ни хотела смахнуть его кровь так, чтобы она осталась на мне, я понимаю, что на это у меня нет никакого права. Так я причиню ему боль, за что не прощу себя никогда. До этого времени я никогда не думала о том, что любой робот, даже подобный мне в плане развития, способен испытывать схожие по силе желания, но всё показывает, что у меня для самой же себя немало сюрпризов. Приятных или нет - пока я решить не в состоянии. Всё, что я могу, - просто бережно гладить Лирика по бокам и животу, ожидая того, что он предпримет дальше. Он знает, что делать, намного лучше меня, а потому я готова и в этом случае отдать ему всю себя без остатка. Хотя бы просто потому, что я его люблю.
Лирик снова на мгновение приподнимается, и тут же я слышу страшный и звонкий удар и скрежет металла по плитке, который заставляет меня обернуться назад. Я не понимаю, что это за звук, а в голову приходят странные мысли, большинство из которых связано с тем, что тут мог появиться ещё какой-то робот, и это его ноги и издают эти звуки. Меньше всего я хочу, чтобы кто-то, пусть и подобный мне, увидел, чем заняты мы с Лириком. Однако реальность оказалась куда менее пугающей - Лирик просто сбросил с хвоста своего ежа, можно сказать, убрал оружие, явно намереваясь продолжить свою игру со мной так, чтобы не навредить мне. И я уже знаю, что именно он хочет сделать, вспоминая его слова о сдавливании. Мне страшно, но я готова. И, чтобы показать это ему, я медленно и дразняще провожу кончиками своих заострённых железных пальцев по его бокам.
В тот же миг конец хвоста Лирика скользит по моему подбородку, будто бы желая что-то с него смахнуть. Думая, что это и есть то, чего Лирик хочет от меня, я приоткрываю рот, желая, чтобы его хвост проник туда, но в очередной раз я допускаю ошибку. Упругий хвост оставляет мой подбородок в покое, на мгновение касается моей груди, закрытой синим боди без рукавов, а затем - обвивается вокруг талии, с лёгкостью приподнимая меня наверх. Лирик обвивает меня многочисленными кольцами своего змеиного тела, сдавливая несильно, но достаточно крепко, чтобы я не могла обрести свободу. Мои руки и ноги, однако, он не трогает, из-за чего может показаться, что эта свобода так близко. Протянешь руку - и вот она. Однако я знаю, что это очень обманчиво, и теперь я не уйду отсюда, покуда Лирик не получит от меня всё, что он пожелает. Вот только...
- Я... я, скорее всего, окажусь не самым лучшим вариантом для тебя, - тихо говорю я, лишь стоило Лирику сжать меня достаточно крепко, но так, чтобы мне не навредить. - Я же робот, а у роботов нет пола...
Я сама до конца не могу осознать, что заставило меня высказать это. Возможно, это просто встроенное в мою личность желание говорить только правду, а, вероятнее всего, - просто то, что я хочу быть с Лириком максимально честной. По правде говоря, я не знаю, почему он выбрал именно меня для этой цели, поскольку, как я прекрасно знаю, я - не единственный его способный мыслить робот. Я просто служанка и гонец, совершенно не приспособленный для секса. Но то, что он его выбор пал именно на меня, не может не вызывать чувства какой-то странной смешанной с горечью гордости. Я чувствую себя так, словно на меня возложено тяжелейшее бремя, нести которое долго я просто не в состоянии. И от одного лишь этого осознания мне хватает, чтобы снова понять: будь я живой, я бы расплакалась опять. На сей раз - от осознания того, что приказ своего владыки я, хоть он и рассчитывает только на меня, я исполнить не могу.
Лирик явно замечает перемену в моём состоянии, поскольку в тот же миг конец его хвоста проходится по внутренней поверхности моего правого бедра. Он словно бы так желает меня успокоить или воодушевить, а его пасть в тот же миг растягивается в снисходительной улыбке. Каждое мгновение ожидания для меня словно вечность, но ждать - всё, что я могу. И потому, когда я слышу его голос, мне в очередной раз становится и легче, и тяжелее.
- Ты явно забываешь, кто я, - вкрадчиво и в то же время так, словно уже не в первый раз объясняет мне какую-то элементарную вещь, обращается ко мне Лирик, сдавливая меня на мгновение ещё крепче, так крепко, что мне в этот миг кажется, что он просто раздавит меня. - Я - тот, кто даровал тебе это тело. А потому я уверен, что небольшое расширение твоих знаний о себе самой тебе сейчас будет очень кстати.
Высказав это, Лирик слегка приподнимается, чтобы нажать свою единственную, большую и всегда светящуюся кнопку на скафандре. Мне знаком этот жест - таким образом Лирик может сделать со своими роботами всё, что только ему угодно. Как уничтожить в одночасье, так и активировать порой не ведомую самим роботам систему ремонта, как призвать, так и отправить прочь. Можно сказать, что это - его самое мощное оружие, которое и по сей день пугает меня. Я не знаю, что именно он задумал, но почему-то где-то там, где у живых есть душа, я очень боюсь, что то, что сейчас со мной произойдёт, каким бы оно ни было, станет явью. Очень странный страх, но от этого не менее реальный.
- Тебе нравится? - с шумным выдохом интересуется у меня Лирик, лишь отведя от кнопки на скафандре свой механический палец.
Его хвост поднимается чуть выше, и странным образом я ощущаю своей промежностью его одновременно тепло и холод. В высшей степени необычное чувство, которое, как мне кажется поначалу, должно быть присуще только тем, кто из плоти и крови, но никак не из металла. Я хочу как ощутить этот хвост как можно ближе к себе, так и отчего-то дёрнуться в сторону, словно бы отрекаясь от всего того, что я сказала и сделала ранее. Предательское чувство, которого быть просто не должно. Но как так вышло, что я стала чуть более похожей на живых, чем была ранее? Что именно решил сотворить со мной Лирик?
Я хотела было озвучить эти терзающие меня вопросы, но ответ на них я получаю, лишь стоит мне опустить голову чуть ниже. Моё искусственное боди в районе груди слегка приспущено, и теперь я вижу, что у меня на самом деле есть соски - небольшие, острые, чуть похожие по форме на конусы. Не веря своим зрительным сенсорам, я, несколько радуясь тому, что мои руки свободны, провожу по ним кончиками пальцев - и снова замираю, будучи шокированной самой же собой. Это робкое прикосновение поступает прямо в мой искусственный мозг, отдаваясь во всём моём теле, и к своему ужасу я понимаю, что мне это нравится.
- Сенсоры... - тихо шепчу я, всё ещё не в силах поверить в то, что всё то время, что я мечтала о Лирике, я имела шанс предложить ему себя всю и без остатка. То, что я считала себя просто роботом, было, можно сказать, моим единственным барьером и страхом перед тем, что я не гожусь даже на роль его секс-игрушки. И теперь я узнаю, что всё это время моя мечта была так близко. А я была просто слишком нерешительной и излишне восхищённой мощью Лирика, чтобы просто отдаться ему. И эта нерешительность - одна из множества причин, по которым я не смогу полюбить себя никогда.
Лирик благосклонно кивает мне в знак немого одобрения. Ни одной эмоции нет на его морде, когда конец его хвоста касается моей вагины, такой же чувствительной, как и соски. Хвост мягко, но решительно ласкает мне клитор, на мгновение проникая словно бы под его капюшон, и это отчасти не самые приятные ласки. Однако я готова к тому, что, скорее всего, приятных мгновений мне сейчас предстоит очень мало, и всё, на что у меня сейчас хватает сил, - просто довериться Лирику. Отчего-то я уверена, что сейчас я в относительной безопасности, и это чувство придаёт мне сил. Я чувствую, как хвост Лирика скользит между моих половых губ, слегка дразня каждую из них, а затем касается входа во влагалище. Вот только в очередной раз я понимаю, что что-то со мной явно опять не так. Хвост не проникает в него, а словно бы упирается в некую заслонку, по ощущениям больше всего похожей на тонкую пластиковую завесу.
- Я... ну, я... - пытаюсь было я снова оправдаться перед Лириком за свою никчёмность даже на правах секс-игрушки, но ответ на свой невысказанный вопрос я получаю в тот же миг. Оставив мою вагину на мгновение в покое, Лирик снова смотрит мне в глаза - и тут же его хвост со всей силы проникает в моё влагалище, разрывая пластик, закрывающий его, с лёгкостью и грубостью одновременно. Я ожидала боли, но этой боли просто нет. Есть только не привычные мне ощущения, из-за которых я могу назвать себя... слишком женщиной. Я чувствую, как плотно стенки моего искусственного влагалища сжаты, как они расширяются с каждым движением хвоста внутри меня, и как всякий раз, как этот хвост почти что выскальзывает из моего влагалища, я будто бы лишаюсь какого-то очередного внутреннего стержня. Мне хочется, чтобы всё так и оставалось как можно дольше. Вот только у Лирика явно другие планы.
- Ни механика, ни природа не терпят пустоты, - ухмыляется мне он, всё так же лаская меня хвостом. - И не только тебе одной нужно получать удовольствие. Смотри вниз, - командует он мне не без стальных ноток в голосе. - С этим надо что-то сделать. Ты понимаешь меня?
Я прекрасно понимаю, чего именно Лирик хочет от меня, но от этого осознания менее жутко мне не становится. Мне уже давно понятно, что всё зашло слишком далеко, и дороги назад у меня просто нет. Я не смогу повернуть назад и, что важнее, не хочу этого. Чувствуя, как Лирик ласкает меня хвостом, я понимаю, что этого момента я ждала всё своё жалкое существование - и всё равно происходящее кажется мне нереальным, таким, будто бы это больной сон, от которого нельзя проснуться. Нет. Не нельзя. Просто не хочется и невозможно. После того, что я узнала недавно о самой себе, я понимаю, что, возможно, я не заслуживаю происходящего, но от этого моя за него ответственность не убавляется. Я не заслуживаю Лирика, но в этот раз его выбор пал на меня. И я не имею права на то, чтобы не оправдать его надежд.
Именно с такими мыслями я опускаю взгляд вниз, чтобы увидеть раздвоенный член Лирика, обе части которого уже показались из-под его кожи. Шипы на их головках будто бы подрагивают, а кожа у их корня кажется по-необычному тонкой и хрупкой, такой, как будто она вот-вот разорвётся, и хотя умом я понимаю, что это невозможно, но странным образом в моём подобии души в который раз за это утро шевелится нечто, больше всего похожее на жалость к Лирику. Однако я делаю всё, чтобы отогнать это неправильное чувство, стараясь распробовать другие. Мне невероятно страшно, но этот страх отчасти перерастает в кураж. Я хочу дотронуться до хотя бы одного из этих членов просто потому, что я знаю, что это доставит Лирику удовольствие, а это, можно сказать, то, во имя чего я существую. Это отчасти придаёт сил на то, чтобы и дальше идти по намеченному нами обоими пути и не сдаваться. Понимая это, я протягиваю в сторону этого раздвоенного члена руку, плотоядно облизнувшись при этом.
То, что я всё сделала правильно, я поняла в ту же секунду. Хвост Лирика на мгновение почти что выскальзывает из моего влагалища - осторожно, так, чтобы внутри остался лишь его кончик. Лирик явно хочет меня подразнить на мгновение, и этот миг, когда он, быстро двигая самым кончиком хвоста, притягивает меня максимально близко к своему гемипенису, как мне кажется, длился вечность. Я тщетно пытаюсь избавиться от ставшего мне непривычным ощущения пустоты между моих ног, желая насадиться на хвост Лирика снова, насколько мне позволяло то, что он крепко сжимал меня в своих змеиных объятиях, но в итоге мне пришлось смириться с тем простым фактом, что сейчас не моя очередь получать удовольствие.
Именно с такой мыслью я одними кончиками своих заострённых железных пальцев провожу по стволу правого члена Лирика и замираю, ожидая реакции того, кто и даровал мне и жизнь, и это тело. Я понимаю, что его реакция может быть какой угодно, хотя бы потому, что какой бы холодной ни была его кожа от природы, мои пальцы запросто могут причинить ему дискомфорт от того, что они всё ещё хранят мороз ранней весны, буйствующий за стенами этого дома и отчасти в этом доме самом. Однако в тот же миг я получаю подтверждение тому, что я всё делаю правильно. Реакция Лирика говорит громче любых слов - его манипулятор снова обхватывает меня за голову, ероша волосы одновременно решительно и со странной, не знакомой мне прежде нежностью. Впервые за своё существование я ощущаю себя чуть выше, чем просто инструмент, и это придаёт мне силы. Продолжая водить левой рукой по его правому члену, я слегка приоткрываю рот - и тут же касаюсь языком второго члена Лирика.
Я делаю это как можно бережнее, больше всего жалея о том, что мой язык не обладает сенсорами. Однако даже это меня не останавливает. Пусть я не почувствую вкуса спермы моего господина и не смогу в деталях ощутить фактуру кожи его члена - то, что я имею шанс ласкать его так, как сейчас, для меня уже большая честь и сбывшаяся мечта. Я не осознаю до конца, зачем я это делаю, поскольку я просто робот, и инстинктов у меня не может и не могло быть никогда, но что-то, что сильнее меня, словно бы велит поднять мне глаза и снова установить с Лириком зрительный контакт. И я с радостью покоряюсь этому спонтанному желанию. Исподлобья, из-за чего я чувствую себя слишком падшей, я в который раз смотрю в хищные глаза Лирика, в которых, как мне видится в этот раз, горит огонь ничем не прикрытой похоти. Я никогда не видела его таким, и это отчасти пугает меня, одновременно возбуждая до безумия. Я очень хочу, чтобы он продолжил ласкать меня хвостом - хотя бы хвостом, поскольку, как я могу прекрасно видеть, его члены слишком большие, такие, что даже один из них не поместится мне в рот. И в то же время я чувствую, будто бы не заслужила этих ласк. Удовольствие Лирика для меня важнее собственного. А потому всё, что мне остаётся, - просто продолжать.
Слизывая с кожаных шипов на одном из его членов проступившие на них капли, я стараюсь не отрываться и от второго члена, старательно лаская его свободной рукой. Увлечённая своими действиями, я поначалу даже не замечаю того, что Лирик начал сдавливать меня сильнее. Его хватка становится крепче с каждым разом, и это на мгновение снова приводит меня в чувство. Предательский страх, что живой в том понимании, что я считаю жизнью, я рискую не выйти отсюда никогда, в который раз сковывает меня, отчего я машинально впиваюсь пальцами в один из членов - и тут же испуганно замираю. Я понимаю, что сейчас я, пусть и невольно, но причинила Лирику вред, чего совершенно не хотела. А потому, как мне видится теперь, я заслуживаю наказание. Каким бы оно ни было, я готова.
- П... прости... - тихо шепчу я, больше всего желая снова обратиться к Лирику на "вы" и назвать его Хозяином. - Тебе... очень больно?
Я смотрю ему в глаза, ощущая только его железные объятия и самый кончик хвоста у входа в моё влагалище. Я не лучший чтец эмоций, а по морде Лирика, и без того зловещей, всегда было сложно сказать, что творится на его душе. Я вижу и чувствую, как тяжело вздымаются и опускаются его бока, но понять, от похоти ли это или гнева, просто невозможно. То и дело его раздвоенный язык пробует воздух на вкус, и отчего-то это простое и естественное для него действие пугает меня ещё сильнее. О чём он думает, и что предпримет сейчас?
- Нет, - неожиданно прерывает Лирик это тягостное молчание. - Но я вижу, что ты сама себя хочешь наказать, пусть я и не могу понять, за что. Более того - ты хочешь наказать себя моими руками. Что же, если тебя это обрадует, то ты получишь то, о чём так мечтаешь...
Я не знаю о том, что задумал Лирик, но почему-то я очень хочу, чтобы он сделал то, что считает должным. Я одновременно жду и боюсь этого наказания, всем своим существом понимая, что он прав как никогда. Он в самом деле видит всех насквозь, пусть я и не понимаю до конца, как именно. Возможно, это его врождённый дар, а, возможно, это как-то связано с тем, что я всё-таки его робот, находящийся полностью в его власти, - сейчас уже гадать бесполезно. Но я в самом деле очень хочу, чтобы он наказал меня. Наказал за мою никчёмность и неспособность даже адекватно исполнить его волю. Перед глазами встают все мои промахи и ошибки, пусть малочисленные, но имеющие для меня огромный вес, а потому я понимаю, что я заслужила это наказание. А, кроме того, кто сказал, что его нельзя превратить в игру?
В тот же миг его крепкие объятия хвостом сдавливают меня так, что мне в который раз кажется, что ещё мгновение - и он просто раздавит меня. А затем Лирик подносит меня вплотную к своим членам, так, что я вжимаюсь в левый член лицом. Мне очень хочется лизнуть его, и я решаю покориться этому спонтанному желанию. Мой язык осторожно касается его желобка, а, чуть приподняв глаза, я вижу, что на его шипах и в середине головки снова показались мельчайшие капли. Вид этих капель, вестниц скорого оргазма, странным образом радует меня... и заставляет чувствовать себя ещё более игрушкой, чем я сейчас. И в самом деле, таков мой статус. Я просто игрушка для Лирика, и так останется на всю мою жизнь. Всё, что у меня есть, - моя любовь к нему. И эту любовь никто и никогда не сможет у меня отнять.
Лирик явно не собирается ждать, пока я если и буду действовать, то очень слабо. Конец его хвоста снова проскальзывает в моё влагалище, начиная осторожно дразнить меня изнутри, - и в тот же миг его верхняя часть начинает размеренно покачиваться вперёд-назад, из-за чего моё лицо и груди то и дело двигаются по всей длине его левого члена. Сосками я наконец-то чувствую его фактуру, тепло и просто живую и весьма плотную кожу, а на язык то и дело попадают крупные капли с шипов и головки. Мне хочется слизнуть их все, пусть я и не ощущаю вкуса. Просто потому, что они - часть Лирика, а в нём я люблю всё. Я принимаю их как дар свыше, и именно с этой мыслью я обхватываю рукой его правый член, лаская его в том же темпе, в каком Лирик, можно сказать, ласкает себя мной. Я просто не смогла бы по-другому. Может, это только на одно это утро, а, может, наши встречи будут проходить чаще, - мне этого не знать, да и не моё это дело. Сейчас моё задание простое и понятное - стать секс-игрушкой для Лирика. И, когда он снова проводит мной от корня члена до его головки, я впервые понимаю, что в этот раз я просто не имею права подвести того, кто даровал мне всё.
Как утопающий ловит каждый глоток воздуха, так и я ловлю каждое движение Лирика, осознавая всю правильность происходящего. Он продолжает ласкать меня хвостом и двигаться так, чтобы каждый раз мои соски и язык проходились по всему его левому члену, - от корня, по желобку и до усеянной кожаными шипами головки, а моя рука точно так же скользила по его правому члену. Я не знаю, могу ли я испытывать оргазм, подобно живым существам, но если это и имеет сейчас хоть какой-то вес, то он ничтожно мал. Просто потому, что я знаю, что даже если и да, то такой кульминации физических чувств я не заслуживаю. Удовольствие Лирика для меня превыше собственного, а потому я и продолжаю, насколько мне позволяют его движения, слизывать и смахивать одним лишь пальцем мельчайшие капли с его шипов. Это очень странное ощущение, но оно и манит меня к себе своей причудливостью.
Я замечаю, что движения Лирика становятся чуть более резкими, а хвост внутри меня стал куда более быстрым и дразнящим. Его хватка вокруг меня тоже изменилась - крепкие кольца его змеиного тела начали мелко и быстро то сжимать меня до предела, а то фактически отпускать, и я не могу не отметить это где-то в своём подобии души со светлой радостью. Я всё-таки оказалась не такой бесполезной, какой видела себя всегда. Мне всё равно, что моей ролью оказалась роль игрушки, возможно, даже одноразовой, - сейчас я чувствую себя так, словно нашла своё предназначение, и это отчасти не может не вдохновлять. Я вижу, что даже один член Лирика будет слишком большим для моего рта, а потому я решаю обойтись тем, чем могу. Я просто высовываю язык так сильно, как это только возможно, чтобы все эти капли, похожие на утреннюю росу, попали мне прямо в горло, и стискиваю правый член своего владыки со всей силы, тем не менее, стараясь не причинить ему боль. Помня о его словах о сдавливании, я уверена, что он останется доволен.
И я не просчиталась. Ещё одно его поспешное движение - и я тут же лишаюсь возможности видеть правым глазом, поскольку в него попадает сперма Лирика. Я чувствую, как она растекается по моему лицу, ресницам, которые, как мне видится теперь, только для этого мне и нужны, груди и волосам, как крупные белёсые капли стекают с моей левой руки на живот и скафандр Лирика, и я понимаю, что ради таких моментов и стоит жить. Хвост осторожно выскальзывает из моего влагалища, не забыв напоследок слегка подразнить мне клитор, а под своим телом я ощущаю, каким тяжёлым стало дыхание Лирика. Я сама до конца не понимаю, почему, но одна лишь мысль о том, что это всё для него сделала я, никчёмность и пустышка, радует меня до безумия. Более того - я не хочу счищать с себя эту сперму. Ходить в ней - высшая награда для меня.
И, возможно, именно поэтому дальнейшие слова Лирика ложатся на моё подобие души как бальзам.
- Не смывай это до завтрашнего утра. Думаю, как моим роботам, так и рабам придётся по вкусу твой новый вид.
Я с благодарностью прикрываю глаза - осторожно, так, чтобы с их ресниц не упала ни единая капля его спермы. Сейчас она мне кажется высшей ценностью, так бестолково избавляться от которой будет крайне глупым шагом. Я не могу посмотреть на себя со стороны, но даже несмотря на это я могу представить, как же грязно и развратно я выгляжу. Органические существа считают меня с моей свитой вестниками смерти, всякий раз пытаясь предугадать, где мы появимся на этот раз, и сколько этих ещё больших, чем я сама, ошибок, будет убито пусть не моими руками, но с моей наводки и моего молчаливого одобрения. Сейчас же, если Лирик позволит мне вернуться к моему предыдущему заданию, они увидят, кто я на самом деле. Эти мысли могут поначалу показаться очень неправильными, но для меня эта сперма на мне - просто способ показать всем, как же сильно я люблю Лирика. Во имя всего того немногого, что для меня свято, я покорюсь и этому приказу.
- Ты не подвела меня, - вкрадчиво, но с немалой долей одобрения говорит мне Лирик, чей манипулятор снова начинает ерошить мне волосы. - А я склонен выполнять свои обещания. Считай, что моё задание ты почти что выполнила. Проси всё, что хочешь в этот момент. Я исполню твою волю, какой бы она ни была.
От этих простых слов я машинально дёргаюсь, но тут же беру себя в руки. Такой награды я бы хотела меньше всего. Что я - ошибка, пустышка, не способная быть кем бы то ни было, кроме, как выяснилось сейчас, секс-игрушки. Для меня куда важнее счастье Лирика, но я понимаю, что вариант с тем, чтобы уговорить его хоть на йоту, но полюбить меня, просто невозможен. Может, ему будет легче, если он сможет научиться любить, но для меня он всё равно идеал. Пусть он может казаться несовершенным тем, кто столкнулся с ним впервые, но для меня он высшее существо и пример во всём. Я хочу вечно быть с ним рядом, как сейчас, просто зная, что вязкие капли его спермы вот-вот упадут с моих ресниц, а его манипулятор как в это мгновение, так и в следующее, будет ерошить мне волосы. Кроме того, я отчего-то могу догадаться о том, что если я пожелаю какого угодно блага, но не себе, а ему, то Лирик может не обрадоваться этому. Это в первый раз должно быть только то, что связано со мной. Но что именно могу я пожелать?
И тут перед глазами снова всплывают те самые ложные воспоминания о том, что не было со мной никогда. Жажда скорости, такой, что после тебя остаётся лишь послеобраз. Бесконечные погони - но за кем или от кого? Зависть к кому-то, кого я не могу вспомнить, как ни стараюсь, и желание выкладываться ради победы над неизвестно кем или даже чем. Понимание того, что когда-то я была во власти кого-то иного. Те самые первобытные джунгли и не срабатывающая при моём прикосновении дверь. Если для меня что-то и будет важным, то только...
- Чьи это воспоминания, и кто я? - решаюсь я высказать Лирику это странное желание, понимая, что ничего более весомого себе самой во благо я просто не могу попросить. Это важно для меня. Очень важно.
Лирик смотрит на меня не без доли благосклонности в своих затуманенных жёлтых глазах, явно размышляя о том, исполнять ли мою столь наглую просьбу. Я не знаю, что у него на уме, но отчего-то я уверена, что ничего хорошего для меня это знание не принесёт. И, возможно, именно поэтому его дальнейшие слова звучат для меня так беспощадно.
- Забавно. После всего, что я с тобой сделал, я ожидал, что ты попросишь у меня свободы. Ты действительно отличаешься ото всех моих роботов, вот только я до сих пор не могу понять, хорошо это или плохо. Возможно, это потому, что ты - не мой робот в абсолютном на то понимании.
- Что ты имеешь в виду? - неожиданно для самой себя тихо произношу я, крепко вцепившись в тело Лирика. Сейчас мне уже всё равно, оставлю ли я на нём царапины от своих острых пальцев, вот только Лирик явно оказывается готов к такой моей реакции. Ни единая тень сомнений или неприязни не очерняет его морду - напротив, он смотрит на меня с вкрадчивым ехидством, так, словно бы я - его злейший враг, увидеть поражение которого он мечтал долгое время. А сейчас ему предоставился прекрасный шанс воочию наблюдать за его провалом, крушением всех идеалов, и Лирик хочет распробовать этот момент до конца, прежде чем милосердно добить своего противника. Вот только я ему не враг. Или, возможно... только сейчас не враг?
- Всё просто, - неожиданно произносит Лирик, так издевательски одним пальцем своего манипулятора начав почёсывать меня за ухом. - Я создал тебя не с нуля. Изначально ты была, - а, точнее, был - роботом того самого мнимого недруга, которого я после своей победы пустил на гнездо. Клоном одного из той самой четвёрки, что освободила меня, их неформального лидера. Звали тебя соответствующе - Железный Соник, которого все для краткости звали просто "Метал". Когда-то твой создатель пытался загрести весь жар моими руками, но я быстро раскусил его, и так мы стали действовать порознь. Но ты была слишком уникальным роботом для того, чтобы я просто оставил тебя ему, - слишком много сил и времени было на тебя затрачено. Я перепрограммировал тебя так, чтобы ты делала то, что в тот момент было нужно мне. Вот только даже тогда ты потерпела поражение от этой проклятой четвёрки.
Слушая всё это, я замираю от шока, трепета и заполонившего меня с головой осознания. Простого осознания того, что теперь я знаю, по какой причине Лирик не полюбит меня никогда. Я всегда была права, чувствуя, что я - просто ошибка, вот только я не знала, насколько сильно ошибка. Я просто не имею на сердце Лирика никакого права, потому как я даже не его творение. Меня создали руки того, кто желал ему зла, а потому мне явно не светит даже роль секс-игрушки Лирика. Теперь я ни капли не сомневаюсь в том, что сейчас, после этого разговора, Лирик просто отключит меня, получив от меня всё то, что только было возможно...
И в тот же миг в моей голове всплывает ещё одно воспоминание. Простое и такое беспощадное, как и всё то, что происходит сейчас. Большая и просторная дорога, явно на каком-то острове, который я точно знала. И в этот момент что-то со всей силы ударяется о моё тело, пока я лечу вперёд, словно бы кому-то наперерез, с невероятной скоростью. Я и без того чувствую, что мои силы на пределе, а этот удар полностью лишает меня возможности двигаться дальше. Я просто падаю, ударяясь всем телом о камни дороги, порой раскалывая их. Последний отблеск солнца в моих глазах - и мир погружается во тьму. Я не вижу лица того, кто меня ударил, но я уверена в том, что он мне знаком в не хорошем на то понимании. Это новое воспоминание о моей прошлой жизни лишь подсказало мне, как именно я её лишилась, но что предшествовало этому, и кто именно это сделал, я не знаю. Да и имеет ли это сейчас значение? Всё, что я могу, - просто слушать рассказ Лирика дальше.
- Когда я нашёл твои останки, - продолжал он, явно наслаждаясь своей властью надо мной, - я сразу понял, почему твой создатель возлагал на тебя такие надежды. Твой мозг, хоть и искусственный, ни в чём не уступает мозгу живых существ, и я не мог оставить это без внимания. После своей победы я расконсервировал твоё сознание и решил даровать тебе новые личность и тело. Ты - не он, но и не отдельная личность в полном на то понимании. Тебя устраивает такой ответ на твой вопрос?
Как и в прошлый раз, я начинаю мелко, хаотично кивать головой, чувствуя себя невероятно опустошённой. Определённо, меньше всего меня радовала такая правда о себе самой. Выходит дело, что я - худший робот Лирика, какого только можно вообразить. Его слова стали для меня горькой таблеткой - пусть горькой, но это лекарство, без которого выжить невозможно. Теперь я знаю, кто я, и пусть сейчас мне очень тяжело от этого знания, но я уверена, что смогу это перенести. Я понимаю, что любое другое существо, неважно, живое ли или подобное мне, просто не смогло бы перенести настолько нелицеприятную правду, но у меня есть то, чего у меня не сможет отнять никто. Моя любовь к Лирику - то, во имя чего я, как бы больно мне ни было, постараюсь это перенести и научиться существовать как ни в чём не бывало.
- И ты всё ещё любишь меня после этого? - неожиданно усмехается Лирик, буравя меня своим тяжёлым, пробирающим насквозь взглядом.
- Да, - коротко отвечаю я без колебаний. - Мне больно от этой правды о том, кем я была, но мои чувства к тебе это не изменит. Теперь ты - мой хозяин и господин, а прошлое должно остаться в прошлом. Я так же готова исполнить любой твой приказ, а мои чувства по поводу моего прошлого... Если они и значат что-то, - слабо улыбаюсь я, - то очень малое. Я сделаю всё, чтобы закрасить их своей любовью.
Лирик выдерживает секундную паузу, которая, как мне кажется, длится вечность, а затем - продолжает свою весьма самодовольную речь:
- Превосходно. Я могу сказать уже сейчас, что если всё, что ты сказала, правдиво, то тебе предстоит много интересного. Ты должна знать, что можешь в какой-то момент просто не уйти от меня живой и целой. Готова ли ты к такому?
- Да, - говорю я, прикрывая глаза. Его слова не пугают меня, но наоборот - очень заводят, мотивируют и толкают вперёд, навстречу неизвестному. Я не знаю и не могу знать того, что ждёт меня, но ради счастья Лирика я готова на любой, даже самый самоотверженный поступок. Рядом со своим повелителем я смогу выдержать всё, что угодно, прося ещё и ещё, и всё это будет только мне во благо. И в самом деле, прошлое не имеет значения. Его больше нет, а будущее ещё не наступило. Всё, что у меня есть, - только сейчас. А в этот момент я ощущаю больше радости, чем тоски о том, что я утратила прошлую жизнь, какой бы она ни была. Сейчас и на всё своё существование я принадлежу только одному Лирику, а ради его счастья я готова на всё. И так для меня всё останется навсегда.
@темы:
Творческое