Бывший страж даже прикрыл глаза, вспоминая ту ночь. Настоящая ночь любви и страсти. Каждый стон Мада, фактически переходящий в крик, - то от боли, хотя Винд Уокер старался быть так нежен, как это только могло быть возможно, то от совершенно не детского удовольствия... Звук тяжёлого дыхания, шорох перьев, капли пота и спермы на липкой коже... А потом Винд Уокер попросил Мада поспать на его крыле. То, что он не предлагал фактически никому. Крылья всегда были его слабым местом, самой настоящей эрогенной зоной, до которой он позволял дотрагиваться лишь избранным. Высшая степень доверия со стороны Винд Уокера - дать кому бы то ни было заснуть на его собственных тёплых перьях. Которую он и оказал Маду, попросив его перед этим не мыться. Очень ему нравилось то, как сперма выглядит на его коже.
И вот теперь этот юноша смотрит на него с портрета взглядом того, у кого в жизни сложилось абсолютно всё так хорошо, как только в принципе могло сложиться. Помнит ли он? Любит ли он до сих пор? Если да, то...
Винд Уокер не рискнул бы втягивать и его в банду. Но, возможно, если он помнит и благодарен - почему бы и не попытаться решить проблему билетов через него? Адрес известен - как бывший страж, Винд Уокер знал все адреса всех главных департаментов Кристальной Империи. Известно также, кому, - опытный маг отправит любое письмо за секунды. Как минимум, стоило рискнуть.
- Миднайт! - позвал Винд Уокер своего бога. В тот же миг в проём просунулись две головы - Джалида и бывшей с ним Рияды.
- Да? - поинтересовался Джалид. - Что-то есть?
Винд Уокер тяжело вздохнул:
- И да, и нет. Видишь ли... я наткнулся в одной из газет на имя того, кто мне много чем обязан. Такой принял и примет меня кем бы я ни был, поскольку я сам принял его таковым же. Если я дам тебе считать мою память о нём, ты сможешь отправить ему анонимное письмо от меня?
- Без проблем, - пожал плечами Джалид. - Пиши, что считаешь нужным. Я не буду мешать.
Сказав это, Джалид жестом велел Рияде проследовать за ним - в одну из комнат, где они тихо сидели, взявшись за руки и ожидая. Почти идиллия - никто не мешает, никто не тронет, можно тихо посидеть и привести мысли в порядок. Но Рияду не радовало это спокойствие. Она так и не поняла, что именно она услышала, и как конкретно Джалид хочет воплотить в жизнь свой дьявольский план. Точнее, даже не совсем это. Куда больше её интересовало...
- Ты можешь сказать мне кое-что?
- Да, Миси? - поинтересовался Джалид.
- Я видела твои рисунки, - вздохнула Рияда. - План дворца... план атаки, трое будут засланы, и сейчас Айдан пытается понять, как... Мне понятна моя роль. Непонятно только одно - кого именно мы захватим? Кто в этот момент будет во дворце?
Джалид отвёл в сторону взгляд. Да, Рияда действительно начала расстраивать его всё больше и больше. Какая разница, кого? Все эквестрийцы неправы априори. Но он не хотел её переубеждать, равно как и доказывать то, что она, если она считала, коневно, себя праведницей, должна была знать и так. Но она не дала ему сказать ни слова.
- Айдан же королевский страж. Это значит, что мы захватим именно их? Его бывших коллег? Это будет их праздник? Прошу, будь честен.
- Да, - без сомнений солгал Джалид, посмотрев ей в глаза. Ложь была запрещена Сводом, но он чувствовал себя так, словно был вправе лгать. Теперь он был воином на праведном и самом последнем пути. Воином-защитником всего, что только может быть свято. А это значило, что отныне ему дозволено всё.

Винд Уокер перечитывал своё письмо не раз и даже не двадцать. Писать своей первой любви, которую он мог сравнить разве что только со слабой искрой, мерцающей вдали, недосягаемой и почти что затухшей, но напоминающей о былом тепле, кое она дарила, всё-таки было непросто. Кто сейчас Мад... Блейзинг Стар? Насколько сильно он изменился? И реши он вычеркнуть воспоминания о прошлом, как оно, судя по всему, и произошло, вычеркнул ли он и Винд Уокера? Или в его сердце всё ещё есть хоть крошечная искра благодарности к тому, кто смог заверить его в том, что жизнь не ограничивается одной лишь грязью и темнотой, равно как и в том, что в любой, даже в самой густой тьме, всегда есть место свету?
Он и сам до конца не понимал, а что именно у него получилось в итоге. Просьба? Откровение? Любовное письмо? Он писал только то, что приходило ему на ум, вне зависимости от того, было ли это логично, красиво или уместно. Ограничил он себя лишь в одном - в распространении информации и о себе самом, и о своём местоеоложении. Это он говорить не имел права. Только не сейчас. Только бы не подвести под удар Джалида.
Джалид и Блейзинг Стар... Такие разные, но, как понимал Винд Уокер, такие похожие. Оба намного его младше, без обоих в этом мире, определённо, было бы гораздо лучше, - но Винд Уокер не хотел их менять. Оба так или иначе становились для него целым миром, равно как и он сам хотел быть целым миром для них. Сейчас он даже задумался о том, а что было бы, отговори он Мада от исполнения его идеи с поиском себя и предложи он ему остаться раз и навсегда в его доме на правах... кого? Ученика? Родственника? Любимого? Всех сразу? И как именно могла бы измениться сама судьба бывшего стража, пойди он наперекор своей решимости поддержать Мада в любых его начинаниях?
Тем не менее, Винд Уокер очень надеялся, что он не написал ничего лишнего. Пока он раз за разом переделывал собственное письмо, написав его углём до того, как перенести текст с черновика на чистый кусок пергамента чернилами, он думал только об одном: о том, что всё могло быть совершенно иначе. Что он даже сейчас мог бы попытаться сделать всё по-другому. Сыграть на остатках чувств Мада. Заманить его в Аравию. Сделать его таким же покойником по определению, каким сейчас был сам Винд Уокер. Вот только бывший страж не был уверен, а вправе ли он так поступать. У Мада своя жизнь. Винд Уокер же выбрал свой путь. И как бы ему ни хотелось жить и с Мадом, и с Джалидом, мечты об этом придётся похоронить. Маду уже давно за двадцать, у него своя семья и, наверное, дети. А Джалид видит себя лишь как смертную оболочку. И именно поэтому он не пошёл бы ни на что подобное.
Странное чувство - почти забытое. В душе совершенно ничего, а из глаз того и гляди покатятся слёзы, даже не до конца удаётся осознать, слёзы чего это. Радости? Горечи? А, впрочем, не имело значения. Следовало перечитать письмо в последний раз и убедиться, что теперь всё именно так, как и должно было быть. Сделав глубокий вдох, чтобы сдержать собственные, совершенно не понятные ему же самому позывы к рыданию, Винд Уокер принялся вчитываться в строки...

"Мой дорогой Блейзинг Стар,

Помнишь ли ты меня? Знаешь, честно говоря, я не знаю, какой ответ я бы надеялся получить. Если нет... что же, возможно оно и к лучшему. Просто сделай в таком случае вид, что этого письма не существует. Что оно попало к тебе по ошибке, а истинный адресат его либо очень далеко, либо его и вовсе нет в живых, а потому искать его бесполезно. Но если же да...
Знаешь, я многое хотел бы забыть, чтобы не было так мучительно приятно, но я помню. Будь проклята моя память профессионала, многолетняя выучка, избавиться от которой я уже не успею... А ведь я действительно помню многое, - далеко не только нашу первую и последнюю встречу. Но помнишь ли ты? Помнишь ли ты тот день, когда я взял тебя и твоего "спасителя" в поход? К слову, я был прав на его счёт. Он так и не смог доучиться. Перешёл в академию поваров, и сейчас содержит свой ресторан. Равно как и был я прав насчёт тебя. Знаешь, я всегда в тебя верил.
Вы тогда славно повеселились. Звали меня в свои забавы - пострелять в птиц из рогатки, прыгнуть со всего размаху в речку во всей одежде... Последнее запомнилось особо, потому как, если помнишь, он, неудачно прыгнув с дерева, сломал не только ветку, но и переломал бы себе рёбра, не вмешайся я. Знаешь, в тот момент я даже пожалел о том, что на его месте не ты. Ты ни разу не разочаровал меня. Ты делал всё лишь ради моей улыбки. Знай, что я невероятно ценил это, хотя, возможно, и был скуп на слова.
Верь, я в те дни тоже жил лишь тем, чтобы доставить тебе радость. Помнишь ли ты, как тогда, спустя три месяца, ты пришёл ко мне с огромным синяком под глазом и рассказал мне, что так с тобой обошёлся твой отец? Знаешь, я тогда на самом деле был вне себя от ярости. Я не хотел на тебя давить, но мне на самом деле нужно было знать, где ты живёшь. Я оставил тебя одного в своём доме, а сам собрался было в гости к твоему папаше, - но ты остановил меня, сказав, что не дашь родного отца, какой бы он ни был мразью, в обиду. Что ты не хочешь, чтобы я избил его за тебя. Мне ничего не оставалось, кроме как остаться, - всё, лишь бы оно было тебе во благо. И я прекрасно помню, как я порадовался, когда услышал, как ты шептал: "Лучше бы моим отцом был ты, чем он..."
Наш общий День Согревающих Сердец, твоё первое посещение нашего парада, многочисленные встречи, походы, прогулки... Скажи мне, почему я помню это всё? Особенно на фоне того, что произошло, и после чего я более даже на свои воспоминания не имею права.
Случилось на самом деле многое. Скорее всего, ты уже знаешь, в чём именно я виноват. Наверное, если ты не забыл меня, равно как и если ты хоть немного благодарен мне, то ты задавался вопросом, а правда ли это. А действительно ли я способен на такое. К сожалению, верен самый страшный вариант. Мы по разные стороны баррикады, как и прежде. Вот только теперь мы обменялись местами. Теперь охота идёт за мной.
Не бойся за меня. Там, где я теперь, на самом деле хорошо. Здесь меня не найдут, равно как и писать сюда и отсюда будет безопасно. Прошу только об одном: не пытайся меня найти, отследить или выпытать у меня сведения о том, где я. Просто знай, что я далеко, и что здесь меня никто никогда не тронет. Так будет лучше для всех.
Вот только я бы не стал писать тебе без причины, потому как я знаю, каким боком это могло бы выйти нам обоим. В этот раз дело на самом деле серьёзное. Мне нужна твоя помощь. Мне более не к кому обратиться. Мой дорогой, нет ли у тебя возможности выделить три билета на Преддверие для моих нынешних друзей?
Ты знаешь, куда посылать ответ, равно как и вряд ли стал бы сомневаться в моих чувствах. Что же, я готов тебе открыться, если ты решишь ответить мне. Потому как я всецело заслужил это всё.

Очень надеюсь на то, что ты ответишь как можно скорее. Хотя, вынужден признать, что не рассчитываю ни на что.
Твой,
."

Письмо составлено. Не самый лучший и не особо понятный вариант, но зато полный искренности и тех вещей, которыми Винд Уокер и Мад ни с кем не делились. Возможно, стоило подумать ещё, - но более Винд Уокер мучить это многострадальное письмо не хотел. И без того выложился в эмоциональном плане на полную. Теперь стояла другая проблема - отправка этой анонимки с очевидным адресатом. А, значит, требовалась опять помощь Джалида.
- Миднайт! - крикнул Винд Уокер.
В этот раз Джалид решил явиться один. Коротко кивнув Рияде в знак извинения и нежно проведя рукой по её закрытой чадрой щеке, он встал с дивана и быстрым шагом направился в столовую.
- Надеюсь, ты позвал меня для того, чтобы сказать, что твой план готов, - вкрадчиво процедил Джалид, прищурившись. Он устал ждать. Он понимал, что и без того дал Винд Уокеру времени с избытком. Не придумать за почти что пять часов ничего было бы хуже чем отступничеством. Если всё было именно так, и его опять позвали лишь для того, чтобы он ответил на некий дурацкий вопрос, то он был готов вышвырнуть Винд Уокера на территории враждебной ко всем эквестрийцам "Фронтовой Семьи" в гордом одиночестве здесь и сейчас. Пусть получит по заслугам за свою бесполезность.
Но Винд Уокер лишь пристально смотрел на него своими странными, словно бы воспалёнными глазами, держа в руках кусок пергамента, исписанный красивым, твёрдым, чуть наклонным почерком того, кто долго учился каллиграфии. Что с ним случилось, и почему в некоторых местах чернила были размыты, - именно размыты, не смазаны, - Джалида не интересовало. Куда больше вопросов у него вызывало то, что именно показывал ему Винд Уокер.
- Это и есть твоё письмо тому, кто тебе почему-то многим обязан? - бесстрастно поинтересовался Джалид, скрестив руки на груди.
В ответ Винд Уокер лишь посмотрел в сторону:
- Да. Прошу, не заставляй меня его тебе показывать. Поверь, я не сказал ничего ни о нас, ни о наших целях. Да и ответ он сможет дать лишь односложный.
- Кто он? - всё так же сухо спросил Джалид. От его взгляда не укрылось то, как в тот же миг нижняя губа Винд Уокера дрогнула. Совершенно не по-мужски, робко, трусливо и забито. Простой вопрос почему-то заставил его понервничать, - и Джалид решил, что сможет давить на своего "могущественного эквестрийского друга" и дальше. Поправив чадру, он продолжил тоном допрашивающего, который и так знал всё, - ему лишь требовалось официальное, из первых уст, подтверждение его догадок.
- Ты запрещаешь мне ознакомиться с текстом, - припечатал Джалид, откровенно блефуя. Он мог лишь говорить по-эквестрийски, но в плане письма не освоил даже первые три буквы, и потому все его попытки прочесть письмо были бы пустой тратой времени и сил. - У тебя дрожат губы, а на пергаменте я вижу следы слёз. Ты клялся, что тебя более ничего не связывает с Эквестрией, а теперь рыдаешь по своему давнему другу. Кто тот, кому ты пишешь письмо, и что ты сделаешь, если я заставлю тебя прочесть мне его вслух?
Винд Уокер сделал глубокий вдох и шумно выдохнул, явно нервничая. Было заметно невооружённым глазом, что ему некомфортно. Однако когда он заговорил, голос его звучал с неожиданной теплотой:
- Это не привязанность, Миднайт. Он был мне очень дорог, равно как и я ему, но я более не вернусь назад. Это прошлое. Мы - настоящее. У нас великая цель. И во имя её я прошу тебя... не читай. Просто поверь, что мне пришлось надавить на чувства и воспоминания, и так получилось, что я случайно надавил на них же себе самому. Это, скажем так... тебе знакомо чувство ностальгии?
- Вполне, - хмыкнул Джалид.
- Вот это она и есть, - усмехнулся Винд Уокер. - Это как ностальгия по детству. Тебе приятно вспоминать, но ты же знаешь, что его не вернуть? Вот и я знаю, что мне нет дороги назад.
Джалид в ответ лишь усмехнулся под чадрой. Ничего этот отступник всё равно не понимает и не поймёт никогда. Его отступническое мировоззрение, такие же ценности и понятия о мире не делись никуда. Вот только Джалида это даже отчасти радовало. На этом фоне он мог выглядеть старше и мудрее, быть наставником и направляющей дланью. Довольно облизнувшись, он подошёл к Винд Уокеру, уселся рядом с ним и фактически по-отечески положил ему руку на плечо:
- Когда я вспоминаю своё детство, - стараясь, чтобы его голос звучал не так отрешённо, начал он, - я вспоминаю лишь своего отца, бесправную мать и себя самого, выполняющего его прихоти. Велел мне одеться отступником - я вынужден делать это. Велел мне разучить отступнический стих о запретном - и я повторял за ним. Запреты на общение с любыми друзьями, кроме тех, что он мне выбирал, постоянное ощущение... вот знаешь, как голый в центре Нура... Он хотел сделать меня отступником. А мать открыла мне глаза. Она показала мне, что творится у нас на самом деле, равно как и кто в этом виноват. Нет ничего из тех времён, о чём я бы мог ностальгировать. Бесправие и злоба - что тут вспоминать? Зато потом я смог запомнить пару приятных моментов. В некотором роде подобрать себе тёплые воспоминания об этом мире, которые будут моим светом в Садах Праведников...
Опустив глаза, Винд Уокер решил, что не будет отвечать ничего. Во второй раз он напоролся на юношу, у которого были проблемы с отцом, так или иначе отравлявшие ему жизнь. Больше всего Винд Уокер хотел сказать именно это. Рассказать Джалиду про Мада, высказать ему терзавшую его мысль о том, что они так похожи, и ему нет причины подозревать первую любовь Винд Уокера, равно как и бояться, что что-то может пойти не так. Но тогда придётся выложить информацию обо всём, что только было между ними. А на это Винд Уокер не был готов.
- Куда и кому слать письмо? - неожиданно поинтересовался Джалид.
- В Кристальную Империю, - коротко ответил бывший страж. - А кому... что же, ты сейчас считаешь мою память?
Джалид от такого предложения даже вскочил со стула. Винд Уокер в своём уме?! Почему он готов настолько рисковать, что не заботится о благополучии самого главаря банды? Аравийскую зелёную магию никто ни с чем бы не спутал, и хотя выйти по ней, черпаемой извне, на Джалида было бы невероятно сложно, он всё равно решил перестраховаться. Целее будет, если поступит как все. Не стоит строить из себя того, кто умнее асов шифрования, "Фронтовой Семьи", в принципе.
- Не я, - коротко сказал он, протягивая Винд Уокеру руку. - Мы отправимся туда и к тому, отправить через кого будет безопасно. Сразу скажу, зрелище не из приятных. Ты готов?
Кивок и ощущение ледяных пальцев Винд Уокера, обхвативших ладонь Джалида, быи вполне подходящим ответом.

Никогда не привыкаешь к таким местам. Выглядит совершенно как подвал - наглухо закрытые окна, темнота и абсолютная тишина, нарушаемая лишь тихим, далёким гулом пассивной магии. Джалид уже был здесь дважды - переправлял письма Асира к Абу. И каждый раз всё как по-новому. Неприятное чувство от темноты, которая всегда должна была приносить лишь холод и благо. Здесь же она приносила только напряжение. Каждый шаг давался как шаг над пропастью по канату. Этакая параллельная реальность среди всего аравийского мира, подчинённого аравийским же законам. Здесь же всё было не так. Не праведно. Но и не по-отступнически. Просто не так.
Ощущал это явно и Винд Уокер, крепко державший Джалида за руку. Но оставалось уже недолго - они почти что пришли. Пришли туда, откуда любую почту можно было бы отправить безопасно. Туда, где есть то, через что их не выследят никогда, как бы ни пытались.
Это, без сомнения, было впечатляющее зрелище. В ряд, плотно прижатые к стене и намертво прикованные друг к другу, стояли совершенно истощённые пленные эквестрийские маги. Головы у всех как у одного обриты, ноги - замурованы в пол, одеты они были в нечто, больше всего напоминающее синие рабочие халаты, а на руках было нечто, больше всего напоминающее магические глушители, - браслет, соединённый с кольцами на каждом пальце с тыльной и с внутренней стороны ладони. Только в отличие от глушителей, эти приспособления еле заметно светились зелёным сиянием изнутри, а на пальцах у них имелись изящные, длинные, похожие на очень длинные ногти наконечники. Глаза у каждого были закрыты, но поза была напряжённой.
- Посыльные, - коротко сказал Джалид. - Мы отправим через любого из них, а потом письмо будет через его магию перенаправляться мне. Таким образом, мы выведем себя из-под удара. Конечной точкой письма твоего друга буду считаться не я, а он, равно как и начальной точкой твоего. Выследить невозможно - черпатели на их руках заставляют их черпать магию извне, подобно нам, но позволяют считывать ауру без возможности поисковой магии прицепиться к ней. Выбирай, кто, - закончил он бесстрастно.
Винд Уокер молчал. Насколько же больно и жутко может быть этим несчастным? Счастье, что ему, как не магу, такая участь не выпала. Но погружаться в эти чувства он совершенно не хотел. Уверенным движением он ткнул в пленного слева от себя:
- Пусть будет он.
- Замечательно... - протянул Джалид. - Тогда начнём. Думай только об адресате, ибо я буду перенаправлять твои воспоминания посыльному...
Прикрыв глаза и вытянув вперёд обе руки, он принялся творить некое заклинание. Письмо Винд Уокера тут же воспарило в воздухе перед ним, а черпатели на руках избранного Винд Уокером мага вспыхнули нестерпимо ярко. Это был настоящий зелёный огонь, способный сжечь всё на своём пути.
В тот же миг маг широко открыл рот, испустив совершенно безумный вопль, а его глаза широко распахнулись. Его глазницы засияли тускло-фиолетовым светом, а зрачки в совершенно пустых глазах несколько раз перевернулись вокруг своей оси. Руки мага на мгновение дрогнули, словно бы он хотел освободиться, его тело заколотила крупная дрожь, - а затем вокруг его рук возникла аура, местами блёклая, местами - яркая, но по внешнему виду больше всего напоминавшая ауру каркаданнов, ао какой-то прихоти из зелёной ставшей фиолетовой.
Тугой свиток письма фиолетовая аура откутала в тот же миг, - окутала, чтобы и рассеяться самой, и заставить исчезнуть и свиток. А Джалид, открыв свои глаза, внимательно уставился на Винд Уокера:
- Я заодно сотворил перенаправляющее заклинание, которое будет перенаправлять все связанные с ним и мной письма ко мне, - сказал он и протянул Винд Уокеру руку. - Теперь нам опять придётся ждать. И молись, что ответ твоего друга меня устроит. Тебе вряд ли захотелось бы меня злить. Не так ли, Винд Уокер?

Определённо, дольше и тяжелее ночи вообразить было невозможно. На кухне горел зелёный огонь, свет множества свечей, зажжённых Джалидом, а перед Винд Уокером лежала, как и прежде, целая стопка пергамента с угольной палочкой, растрёпанная и небрежная. Никто не трогал бывшего стража. Никто не пытал его касательно того, кому и куда он отправил письмо, - все словно приняли тот факт, что он это сделал, как должное и правильное. Значит, так надо, значит, это нужно во имя их великой цели.
Бывший страж сидел тут совершенно один, хотя отчасти чувствовал себя так, словно это ему на руку. Асир, хозяин дома, отправился спать, равно как и вся его семья, братья, которым не нашлось места, уснули в коридоре, а Джалид и эта девица, чьего имени Винд Уокер так и не узнал, по-прежнему сидели в дальней комнате, явно поглощённые самими собой и ничего не замечающие.
Тяжело вздохнув, Винд Уокер посмотрел на потолок, выкрашенный в почти белый, кремовый цвет. Странное чувство. По идее, он с его одержимостью должен был ревновать Джалида к Миси. Он прекрасно понимал, что они в отношениях, и это с точки зрения Джалида было совершенно правильным - в отличие от того, что было бы, заведи он отношения с Винд Уокером. Вот только в сердце бывшего стража не было ни капли ревности. Он не собирался отнимать у своего бога право на любовь. Если он считает, что любит её, - пусть будет счастлив; Винд Уокер - никто, чтобы этой любви его лишать. Им не завести семьи, она никогда не родит ему наследника... Определённо, трагично, но закономерно. Наверное, именно это и распаляет их чувства друг к другу - понимание, что у них есть только "здесь" и "сейчас".
Но понимал бывший страж и то, что у него самого в плане Джалида куда более почётная роль, чем у Миси. Он - деморализующий, тот, кто будет способен сломить моральный дух всей толпы в одночасье... Она же - лишь инструмент для создания щита. Более она не нужна Джалиду ни за чем. А ещё... что-то немо, но отчётливо подсказывало Винд Уокеру, что их отношения были построены вовсе не на сразившей их словно удар грома любви. Это была... благодарность? Обязанность? И всё - со стороны Джалида, убеждавшего себя в том, что его любовь к Миси - первая и последняя, но почему-то не желавшего пока что идти ей наперекор.
С её же стороны всё выглядело совершенно искренним. Видимо, она с самого начала не любила Джалида, - относилась к нему как к другу, вряд ли что-то большее. Но потом и сама не успела заметить, как её чувство переросло в любовь. Вот только как далеко она зайдёт во имя этой любви? Не отступит ли она на самом Балу, желая сохранить жизнь и себе, и любимому? Ей, как и Асиру, есть, что терять, и есть, ради чего жить. Может, стоит сказать о своих догадках Джалиду?
Чем дольше Винд Уокер думал о Миси, тем отчётливее понимал, что не Асир, как он думал прежде, но она - истинное слабое звено. Она, не способная воевать, не знающая эквестрийского и слепо влюблённая в своего командира. Да, определённо, прав был и Кримсон Щилд, и ряд предыдущих капитанов королевской стражи, не желавших принимать в стражу женщин. Всё под предлогом того, что они слишком слабы для столь интенсивных нагрузок, кои должен уметь переносить каждый королевский страж, а их психика слишком мягка для профессии, где главное - сохранять хладнокровие. Винд Уокер же был с ними всецело согласен, добавляя про себя и от себя лишь то, что женщины годятся только на одно - на удовлетворение его похоти. Даже любить их, он и то не смог, разочаровываясь в отношениях всякий раз, как добивался своего и бросая своих воздыхательниц. Полюбить он смог лишь двоих. Сначала - Мада-Блейзинга, теперь - Джалида.
Про себя Винд Уокер решил, что рано или поздно всё-таки выскажет Джалиду то, что, возможно, ему стоит найти другого аравийского мага - никак не привязанного к нему лично, возможно, более могущественного и, желательно, мужчину. Пусть Миси живёт себе своей жизнью, найдёт того, кому родит детей и забудет Джалида как того, с кем ей было просто не по пути. Нужен другой сторонник, беспощадный, сильный и бескомпромиссный. Неужели таких нет во "Фронтовой Семье"?
Но сейчас это не было вопросом первостепенной важности. На повестке дня стояло совершенно другое - добыча билетов. И успех этой операции всецело зависел только от одного - от первой любви Винд Уокера.

Всё же, как вынужден был сейчас признать сам Винд Уокер, он отчасти предал Мада. Хотя и не клялся ему в вечной любви, не обещал вечно любить и помнить. Вроде бы, с одной стороны он был лишь его своего рода учеником вне программы подготовки королевских стражей, которого он взял добровольно и ничего с него не требуя. Совершенно идеальные отношения, когда никто никому ничем не обязан. С другой стороны - он любил его. Эта была первая, хотя и далеко не юношеская, любовь со всеми вытекающими, любовь, которая оставила свой след, подобный шрамам на руках самого Мада, на сердце Винд Уокера. Тёплое и всепоглощающее чувство, желание быть ближе и защищать, завершившееся таким неправильным и в то же время таким сближающим актом любви. И хотя бы во имя этого тепла, возможно, не стоило так сразу, после прощания, пытаться вычеркнуть и закрасить все собственные воспоминания о том времени, что они провели вместе.
Равно как и не стоило пытаться подменить понятие любви понятиями заботы и наставничества. Ни один наставник не должен так привязываться к своему ученику. Винд Уокер вспомнил, как, усадив Мада к себе на колени и, целуя его в ключицы и не переставая двигать бёдрами, шептал ему свои откровенные признания. Говорил, что любит его, - прямо и неприкрыто. Что делал и сделает всё, чтобы ему было хорошо, и что даже отпуская его навсегда, знает, что ни за что и никогда не сделает ничего, что заставит его усомниться в правильности того, что было между ними. И вот сейчсс сделал. Стал убийцей. Примет ли его после такого Мад?
Тяжёлые мысли. Ощущение себя предателем ещё сильнее, чем прежде. И снова это желание близости - на сей раз с Мадом, не с Джалидом. Больше всего хотелось снять штаны и, погрузившись в воспоминания, довести самого себя до оргазма, - но Винд Уокер знал, что не имеет на это никакого права. Не здесь и не сейчас. Не в доме Асира, где каждый может не то, что услышать его шумное дыхание и постанывание, - застать его воочию. А он этого совершенно не хотел.
Лёгкий шорох выдернул Винд Уокера из его мыслей. Он обернулся - и в тот же миг увидел позади себя Джалида, держащего в руке туго свёрнутый свиток. Письмо.
- Тебе, - коротко сказал он, протягивая Винд Уокеру свою ношу. Лишь убедившись, что бывший страж взял её, он тут же развернулся - и пошёл прочь быстрым шагом. Так, словно это его не касалось совершенно.
Руки дрожали, пока Винд Уокер робко и нерешительно разворачивал письмо. Он боялся его читать. Боялся, что его окончательно отвергли, но в то же время он понимал, что всецело заслужил то неприятие, которое могло бы обрушиться на него. Его взбудораживал один тот факт, что сейчас он держит то, что ещё недавно держал в руках Мад, что отчасти он снова мог к нему прикоснуться. Мад не оставил ему ничего в память о себе, кроме воспоминаний, - у мальчишки из бедной семьи не было ничего, что он мог бы отдать своему наставнику и совратителю. И вот теперь есть хоть что-то, спустя долгие, долгие тринадцать лет.
Однако боялся Винд Уокер зря. Первые же строчки письма сразили его словно удар грома. Всё было написано широким, размашистым почерком, но было видно, что руки Мада, пока он писал, тряслись и дрожали. Определённо, стоило забыть о своём решении не писать ему, - всё могло быть совершенно иначе. Такое письмо мог написать только он, только тот, кто сохранил эту любовь спустя годы в первозданном состоянии. Письмо выглядело совершенно небрежным, целые строки порой были зачёркнуты, - но большего требовать было бы просто глупо. Куда важнее были те чувства, которые Мад, судя по всему, пытался излить полностью, то, что он хранил в себе, но теперь счёл себя вправе открыться.

"Моей первой и единственной любви.

Я не знал, как начать это письмо. Хочется просто вывернуть себя наинанку - и закричать, громко, на весь мир, о том, что меня переполняет. Никакие слова не могут передать моё счастье, мою надежду и мою любовь. Теперь всё словно бы стоит на своих места, всё так, как и должно быть. Теперь для меня не существует никого и ничего, кроме меня, тебя, - и того, что нас связало. Того, что, как и много лет назад, даёт мне силы двигаться вперёд.
Я люблю тебя. Любил, люблю и буду любить. Мне никто, кроме тебя не нужен, и, конечно же, я помню всё то, о чём ты писал мне, так, словно это было вчера. Я одновременно и счастлив, и нет. Благодаря тебе я добился всего, что имею, и я ценю это. Ты подарил мне новый мир, и я с радостью принял твой дар. Вот только мне почти тридцать, а у меня нет ни семьи, ни детей, ни даже друзей в том смысле, в котором обычно это слово понимают. Были те, кто хотел сблизиться со мной. Те, кто хотел видеть во мне отца их детей. Я отверг всех. Просто потому, что они не ты. Не ты, не ты, не тыыыыыыыыы...
Мне всё равно, где ты, и что с тобой стало, - лишь бы ты был счастлив. Решил ли ты искать себя, подобно мне, или же тебя принудили к этому иные обстоятельства, - я не знаю. И не хочу узнавать. Не иапю права на это, как ты мне и сказал. Я попрошу лишь об одном: пиши мне хоть иногда, раз теперь у тебя есть возможность. И я могу лишь надеяться на то, что тебе действительно хорошо, и что ты получаешь хоть крупицу из того, что ты заслужил ещё давно, ещё до того, как решил протянуть мне руку помощи и вытащить меня из этого ада.
Что до моего ада... всё сложилось несколько предсказуемо и нехорошо, хотя я отчасти рад этому. Мой отец окончательно спился и, поддерживая со мной контакт, но не зная, где я, стал требовать от меня высылать ему не половину зарплаты, а три четверти, давя мне на жалость и на то, что я должен ему просто потому, что он - мой родитель. Я затянул пояс. Я стал отправлять ему желаемое, я брался за всё, за любую подработку, - лишь бы хватало на жизнь самому. А потом мне пришло письмо от матери. Пропив все последние деньги за один вечер и мучаясь от нехватки алкоголя, он зарезал случайного прохожего, за что должен был попасть в тюрьму. Но буквально за сутки до суда он пропал, а потом, в лесу, нашли его тело. Он утопился в болоте, обвинив в своей смерти весь мир и свою семью в том числе. Можно сказать, он освободил меня. Я по-прежнему поддерживаю свою семью, но теперь я знаю, что эти деньги идут на благое дело. Моя младшая сестра очень хочет стать модисткой. Скоро она закончит обучение, но это стоит определённых денег. Половину всего, что у меня есть, я отдаю ей.
Я пишу это письмо и плачу и, наверное, буду плакать даже тогда, когда ты получишь его. Я просто не верю. Всё ещё не могу заставить себя поверить в то, что я не сплю. Ты снился мне ровно три раза, и каждый раз в этих снах всё... было только так, как оно и должно было быть. Мы вместе - только мы. Мы делаем то, что хотим. Мы просто счастливы, и ничто не мешает нашему счастью. А потом я просыпался. Снова по замкнутому кругу, снова обратно в этот мир, где у меня есть только память о тебе... Я не хотел жить после этих снов. Я мечтал заснуть и не проснуться. Мне не нужен был мир без тебя, а эти сны были лишь пыткой. Дали - и тут же забрали. Зачем так жить?
Но в эту ночь я не засну. Мне не хочется спать, - мне хочется вспоминать. Вспоминать и делать с собой то, что ты бы сделал со мной... что ты делал со мной в нашу последнюю ночь. Всё это - только для тебя и ради тебя. И я могу лишь надеяться, что ты не испытаешь от этого ни намёка на омерзение, равно как и не сочтёшь меня помешанным. Хотя да... я действительно одержим тобой. Моя любовь к тебе вечна и не требует доказательств. Всё, что ей нужно, - свобода.
Я думаю, ты понял, что я готов исполнить любую твою просьбу и без того. То, что ты подарил мне, - бесценно, и я никак не смогу покрыть свой вечный долг перед тобой. Потому как ты подарил мне жизнь. И такая мелочь, как билеты для твоих друзей на Преддверие, - это, конечно же, будет сделано мной сейчас же. Вот только есть одно "но" - нужно их личное присутствие. Это чисто формальность, но есть правила, придуманные не мной, и я не смогу их обойти.
Пусть твои друзья приедут сюда, в Кристальную Империю. Я встречу их на центральном вокзале завтра ночью. Если они прибудут в другой день - дай мне знать как можно скорее. Все расходы и размещение я беру на себя.

Я буду ждать столько, сколько нужно, но искренне надеюсь получить твой ответ как можно скорее.
Любящий тебя,
Блейзинг "М. Ф." Стар."

Сложенные крылья

- Как мы выглядим? - хмыкнул Асир, с трудом сдерживая навязчивое желание зевнуть во весь рот от недосыпа.
Джалид в ответ окинул внимательным взглядом стоявших перед ним Асира и братьев. Да, Винд Уокер определённо постарался, решив превратить трёх аравийских бандитов за одну лишь ночь в одного кристального и двух - не самого понятного народа, какого угодно народа, но не аравийского. Для этого все пятеро, все, кроме Рияды, оставленной на попечении жены Асира, покинули безопасные для них территории "Фронтовой Семьи" и отправились в Нур, на многочисленные рынки, где, казалось, продавалось абсолютно всё. В тот момент Джалид лишний раз порадовался тому, как же предусмотрительно он разграбил казну своего отца, - как знал, что ему придётся раскошелиться ради собственного плана. И он прекрасно понимал, что открыл свой кошелёк он далеко не в последний раз.
В любом случае, в этот раз он всецело доверился Винд Уокеру, который пообещал сделать из Асира типичного кристального, а из братьев просто по максимуму убрать всё то, что может выдать в них внешне аравийцев. По мнению Джалида, все трое выглядели по меньшей мере глупо, - но в этот раз он мог лишь пожать плечами. Винд Уокер знает, как оно там, у врагов Аравии, Винд Уокеру виднее. Густые волосы Асира были идеально расчёсаны и сильно смазаны чем-то густым и липким, из-за чего выглядели на самом деле как кусок кристалла, а вокруг его головы была обмотана тонкая цепочка со свисающими с неё крошечными кристалликами, похожая на диковинную диадему. Его привычную одежду сменили белоснежная туника с сиреневым подолом и рукавами почти что до локтей, - как потом не без толики разочарования объяснил Винд Уокер, кристальные носят одежду фактически полностью лишённую рукавов, но сейчас они были необходимы, чтобы скрыть метку Асира, - тёмно-сиреневые штаны из лёгкой ткани и нечто, похожее на сандалии, но с ремешками, опутывающими ноги почти что до колена. И Джалид, и Винд Уокер строго-настрого запретили Асиру брать с собой джамбии, - пока что он - желающий стать гостем на празднике, а не бандит. Помашет ножом в своё время. Даже сейчас, уже стоя на перроне перед поездом, отбывавшим с минуты на минуту, Джалид буквально только что быстро и незаметно обыскал всех троих. Лучше перебдеть, чем позволить кому бы то ни было из этих троих испортить всё.
Братья, как оно обычно и было, выглядели не так колоритно, как их глава. Их чуть прикрыавашие мочки ушей волосы красивыми кудрями лежали на их головах, на шеях обоих были замотаны яркие сиренево-бирюзово-синие шейные платки, а туники, не прикрывавшие их вполне нейтральные метки, доходили им, в отличие от доходившей до колена туники Асира, лишь до середины бедра. У одного туника была светло-голубой, у другого - мягкого лимонного оттенка. У обоих - тёмно-синие штаны с широкими внизу и узкими вверху штанинами, так похожими на штаны самого Винд Уокера. И куда менее вычурные, чем у Асира, сандалии, хотя, впрочем, тоже со множеством ремешков.
- Я долго в этой обуви не прохожу... - неожиданно прошептал один из братьев. И в тот же миг Джалид фактически по-отечески положил ему руку на плечо и, снисходительно посмотрев на него, буднично сказал:
- Жить захочешь, Алим, - проходишь босым по раскалённым гвоздям.
Алим, которому за ночь сандалии успели порядком надоесть и натереть ноги почти до крови, лишь понуро опустил голову в ответ. Бесполезно спорить с Джалидом, - у него всегда своя правда. Ему было некомфортно в этой одежде, ему не нравилась сама затея, чтобы ехать в одно из логов отступников, - но воля Джалида сейчас была больше чем законом. И потому ничего не оставалось, кроме как поднять вверх особо растёртую ногу и, покачиваясь на другой, попытаться снова взглянуть на Джалида.
- Кто нас встретит? - поинтересовался Асир. - Или нам надо было каким-то образом считать для этого воспоминания Айдана?
- Он, - сказал Джалид, особо подчеркнув это слово, явно дав всем понять, что здесь, в Нуре, лучше обходиться и без имён, и без псевдонимов, - сказал, что ваш встречающий - фактически единственный крылатый на всю Кристальную Империю. Я искренне надеюсь, что вы его не проглядите и не разочаруете меня.
"Равно как и я надеюсь, что этот крылатый не разочарует и не подведёт нас", - хотел сказать Асир. Но в тот же миг его сбил с мысли громкий звон вокзального колокола, означавший только одно, - отбытие состава. Мощные магические существа из далёких земель, запряжённые в голове вагона словно в карету, в тот же миг издали недовольный фыркающий звук.
- Нам пора, - тихо сказал Асир. - Мы дадим знать, когда вернёмся, но обещаем, что не задержимся ни лишней секунды. Смерть превыше жизни, - глухо добавил он - и в тот же миг прижал обе руки к груди, так, словно прямо сейчас намеревался разорвать свою грудную клетку.
- Смерть превыше жизни, - эхом повторил Джалид, сделав точно такой же жест.
Запоздавшие пассажиры спешили в вагоны, существа-тягачи ожидали команды вокзального смотрителя для отправления в путь. Утро ещё не успело вступить в свои права, - небо до сих пор было тёмным, хотя месяц и звёзды с него почти что исчезли. Желая успеть в Кристальную Империю к оговоренному Блейзинг Старом сроку, бандиты схватили бмлеты на самый первый поезд. Не самые удачные билеты - двое в одном конце вагона, один - в другом, но на замену времени уже не было. Оставалось надеяться, что всё пройдёт как по маслу. И что все трое не только вернутся сами, но и смогут привезти с собой в Аравию бесценные сейчас для бандитов вещи - три билета на Бал, который им же самим потом предстоит превратить в маленький кусок Тартара для этого мира.

Путь проходил сравнительно спокойно - насколько вообще можно было назвать спокойным эту долгую, длиной чуть меньше, чем в сутки, дорогу на другой край света, с юга на север. Асир чувствовал себя по меньшей мере плохо, - и он с уверенностью мог сказать, что покорным ему братьям было явно не легче. У него разрывалась голова, ему хотелось спать, но он не мог из-за того, что вагоны трясло, ему казалось, что все пассажиры сверлят его взглядом. Хотя это было совершенно не так. Никому не было дела до того, кто, как все сразу поняли, едет в Кристальную Империю. Этот народ известен своей любовью к вычурным нарядам. А сидевший с ним рядом Салим вполне сошёл за обычного туриста из приграничных территорий между Эквестрией и Аравией. Там хватает зеленоглазых и смуглых, но не исповедующих жуткую аравийскую идеологию. И отличить их можно как раз по типичной эквестрийской одежде. Ни один аравиец ни за что не оделся бы так открыто.
За окном уже было темно, и лишь дорожные фонари, сияющие разноцветной магией, выхыатывали издалека очертания чего-то, сильно похожего на барханы, только отчего-то белого цвета. В стекло вагона летела россыпь белых и крупных песчинок, а вокруг стало неожиданно непривычно холодно. До этого дня Асир никогда не видел ничего такого. Странное, завораживающее зрелище.
Но где именно могут быть эти белые барханы? Он даже не мог сказать, где именно они едут. Вагоны, казалось, останавливались каждые двадцать минут, в каждой мало-мальски крупной сначала аравийской, а потом уже - эквестрийской деревеньке. Они точно проехали несколько крупных городов и даже увидели мельком тот самый лет, в глубине которого и стоял дворец эквестрийских принцесс, в котором и должен был состояться Бал. Но там всё было не так. Там всё было зелёным, как в оазисе. Здесь же всё белое, непривычно белое, - Асир даже не знал, с чем это сравнить. С цветом аравийских Башен? Нет. Даже они не были такого поистине неземного цвета.

Крупный комок белых песчинок вдруг со всего размаху врезался в окно вагона, заставив Асира невольно податься назад. Ноё впрочем, убийца быстро взял себя в руки. Он прищурился, пытаясь разглядеть, что же там дальше, за окном, - и даже невольно вздрогнул снова. Теперь за окном были огромные, прозрачные, зазубренные скалы, больше всего похожие на пасть древних чудовищ.
- Что это? - неожиданно спросил его проследивший за его взглядом Салим по-эквестрийски - как им и было строго-настрого наказано ещё до того, как Винд Уокер взял их с собой выбирать одежду. Джалид грозился устроить им нечто очень нехорошее, если они проигнорируют его просьбу. И потому все они решили не рисковать, - да и без этого имелся весомый повод. Здесь они - не аравийцы. Здесь им придётся отречься от родины. Отречься во имя её же блага.
Асир молчал. Он в самом деле не знал, что ответить. Он никогда не видел ничего подобного, и потому не мог сказать абсолютно ничего. А вагоны тем временем неожиданно нырнули в деревянный туннель, - словно бы что-то должно было быть скрыто до поры до времени от глаз пассажиров. Хотя, впрочем, это было отчасти и к лучшему, - не было этих странных расспросов и терзаний самого себя, равно как и в целом было спокойнее - спокойнее сидеть в этом полумраке с одной лишь тусклой свечой на столе.
К их с Салимом скамейке неожиданно подошёл эквестриец, одетый в излишне строгую форму и носящий в кармане крошечные часы с цепочкой. Поглядев на двоих спутников - Асира с воспалёнными глазами и держащегося за голову и растрёпанного Салима, - он покачал головой и произнёс:
- Через минуту прибываем в Кристальную Империю. Собираем багаж, готовимся к выходу, дальше дороги нет.
Он сказал это быстро и бесстрастно, - явно привык произносить уже давно. Но Асир и его спутник даже не шелохнулись. Всё равно едут без багажа, а выйти проще тогда, когда из поезда выйдут все остальные. Не уедет же поезд с ними одними в одночасье! Но готовиться к высадке уже стоило, - и это явно поняли не они одни. Потому как буквально сразу же после проводника к их скамье подошёл Алим, всё так же хромающий и буквально прыгавший на одной ноге.
- Не хочу приезжать... - вздохнул он. - Я почти уснул, мне удалось эти сандалии чёртовы снять, а теперь, когда я их обратно надел, мне ещё больнее... Может, этот его друг...
- Перестань ныть! - прошипел Асир. И в тот же миг, словно бы в подтверждение его слов, вагоны резко затормозили. Секунда - и послышался щелчок открывающихся дверей, а снаружи повеяло холодом. Поезд явно прибыл на свою конечную станцию.
- Кристальная империя! - раздался громовой голос. Медлить не следовало ни секунды. Кивнув братьям, чтобы они последовали за ним, Асир уверенно пошёл к двери вагона - и фактически спрыгнул на перрон, легко и изящно.
Братьям этот прыжок удался не так легко - Салим едва не свалился на перрон, а пока он выпрямлялся, он цедил сквозь зубф весьма крепкие аравийские ругательства. Покачав головой и коротко бросив ему, ято долго здесь его ждать никто не намерен, Асир уверенно пошёл вперёд, ведя за собой двух хромавших братьев, - и на сей раз не от не самой удачной операции по большей части.
На удивление, как отметил Асир, что в вагоне, что на перроне крылатых было мало, - в основном кристальные, явно туристы. А здесь и вовсе, казалось, были они одни. В ночи на вокзале народу было не так много, и сейяас сонные подданные кристальной принцессы старались побыстрее покинуть вокзал, чтобы попасть к себе домой и хоть немного поспать. Вокзал был небольшим, всё здесь было ярким, светлым и как на ладони. Но тем не менее Асир с первого взгляда найти ожидавшего их крылатого не смог.
"Обманул, мразь..." - подумал он. Его рука по привычке скользнула к поясу, на котором теперь ничего не висело, он уже собирался было подумать, чем можно будет заменить джамбию, чтобы пробить череп Винд Уокеру при возвращении, которое начнётся здесь и сейчас, тем же поездом, на котором они сюда и прибыли, - как тут совсем рядом с собой, в центре вокзала, у огромных часов, показывающих чуть за полночь, он увидел фигуру с крыльями. Одну на весь вокзал.
- Нашёлся... - прошептал он и тут же махнул рукой братьям. - За мной.

Блейзинг Стар, по правде говоря, был вынужден признать перед собой, что всё-таки ему стоило и поспать - вопреки всему. Весь день пошёл наперекосяк в самом хорошем на то понимании этого слова. Невозможность нормально работать из-за переполнявших эмоций. Ощущение того, что всё встало на свои места. И просто это огромное, всепоглощающее осознание любви собственной и чувства того, что любят тебя. Старые чувства вовсе не собирались умирать в его душе. Это был самый настоящий огонь, и, как Блейзинг Стар прекрасно понимал, одной лишь этой любви хватило бы на то, чтобы запросто запустить магию Кристального Сердца, заставив её пройтись по всему городу словно мощнейшая ударная волна, - но несущая с собой не разрушение, а лишь любовь. Ту любовь, что она готова была привнести в сердце каждого, заодно и преображая облик всего и вся, - этакое прекрасное побочное действие магии могущественного артефакта.
Заснуть ни в эту, ни в прошлую ночь Блейзинг Стару так и не удалось. Слишком сильные чувства, слишком много чего ему с самим собой, представляя, что это делает с ним Винд Уокер, хотелось проделать. Хотя он и вынужден был признать перед собой, что за долгие годы жизни в полном одиночестве он стал фактически мастером в плане ласк самого себя, поскольку накопившаяся похоть всякий раз требовала своего выхода, - в этот раз он как минимум смог прыгнуть выше своей головы, доведя самого себя до оргазма семь раз за одну лишь ночь. И даже сейчас он не мог избавиться от желания хоть частично пережить то, что было долгие тринадцать лет назад между ним и Винд Уокером, - и потому, найдя в своей огромной, становящейся с каждым годом лишь больше коллекции игрушек для взрослых подходящего размера пробку, выточенную из самого настоящего прочного кристалла, уверенно вставил её в себя самого. Он хотел её вытащить после работы. Так и не успел, - побоялся опоздать и прибежал на вокзал за несколько часов до прибытия поезда.
Тяжело вздохнув, Блейзинг Стар уставился на собственное отражение в зеркальном, совершенно чистом полу вокзала. Да, действительно, - внешне от того юноши-карманника, некогда спасённого учеником Винд Уокера, а потом уже и самим бывшим стражем, осталось мало что. Прежде растрёпанные, небрежные болотного цвета волосы сейчас были залиты специальным маслом, как и у большинства кристальных, и зализаны назад. Даже несмотря на то, что почти что за сутки его причёска несколько растрепалась, он всё равно выглядел по крайней мере не хуже остальных. Его серые глаза по-прежнему смотрели несколько затравленно, ноздри немного заострённого носа постоянно нервно двигались, а порой он и вовсе нервно покусывал и облизывал свои пухлые, совсем не подхоядщие мужчине, даже молодому, губы. Строгий тёмно-голубой деловой костюм прекрасно скрыл всё, что могло бы напоминить о его мутном прошлом, - и "проклятую" метку, которую он всё-таки смог обернуть самому себе во благо, и отвратительные следы, коими были усеяны все его предплечья... Долго он, помня просьбу Винд Уокера о том, чтобы он заставил себя самого перестать себя увечить, пытался избавиться от привычки калечить себя самого, долго ещё его рука то и дело, стоило ему лишь немного понервничать, тянулась ко всему, что было мало-мальски острым. А ещё лучше - тупым. Так было больнее, так и следы, вечные напоминания, оставались куда более жуткие, так было проще заглушать свою моральную боль.
Но привычка истязать себя не делась никуда - лишь трансформировалась в ряд суррогатов. Один из которых он всего несколько минут назад попытался скрыть как смог. Невольно подумав об этом, он скосил взгляд на собственное правое крыло с невероятно растрёпанными перьями цвета кофе с молоком. Сейчас это крыло было туго перетянуто бинтом крест-накрест - так, словно бы Блейзинг Стар его ушиб, потянул или даже вывихнул. Вот только ничего из этого с ним не происходило. Самоощипывание - отчасти тоже одна из форм самоистязания. Любая сильная эмоция, с которой Блейзинг Стару справиться было проблематично, буквально заставляла его тянуться рукой к собственным перьям - и то измочаливать их до не пригодного ни к чему состояния, то и вовсе с силой выдёргивать. И сейчас он перестарался в очередной раз, выдернув себе собственный же пух фактически с кожей. Осталась некрасивая, выглядящая словно укус, рана. Он не хотел представать перед друзьями Винд Уокера в столь неприглядном свете, и потому решил, что всё-таки забинтует нанесённые себе же самому увечья.
Друзья Винд Уокера... Одна лишь мысль безумной надеждой горела в душе у Блейзинг Стара. Мысль о том, что Винд Уокер может быть с ними. Пусть он уедет в ту же ночь последним поездом. Пусть не скажет своему бывшему любовнику ни слова. Хватит и одной возможности взглянуть на него, просто убедиться, что с ним всё хорошо. Первое письмо Винд Уокера сильно напугало Блейзинг Стара. Что он имел в виду под словами, что на него идёт охота, и что теперь они опять по разные стороны баррикады, - только обменялись местами? Что такого с ним произошло, что он вынужден теперь прятаться?
Оставалось лишь надеяться, что с ним всё было хорошо. Что он всё-таки приедет и сможет рассказать, что именно с ним случилось. Блейзинг Стар был готов предложить ему любую помощь, - деньгами ли, укрытием... Всё ради него, всем он готов был пожертвовать и рискнуть ради блага Винд Уокера.
Уже не первую секунду Блейзинг Стар чувствовал себя так, словно за ним наблюдают. Странное, не самое приятное ощущение, - особенно для него как для бывшего воришки. Нервничая, он невольно расфокусировал свой взгляд и принялся щёлкать пальцами, - абсолютно быстрое, полное беспокойства движение. Он боялся посмотреть в сторону, почему-то ощущая себя так, словно бы пришли по его душу. Хотелось бежать в прямом понимании этого слова, - но он сдержался. Вместо этого он смог найти в себе силы, чтобы поднять голову, - и столкнуться взглядом с Асиром, вставшим чуть поодаль и словно бы выжидавшим, когда его заметят первым.
Блейзинг Стар невольно шумно выдохнул и расслабил неперевязанное крыло. Самая удобная для него поза, - так, чтобы крылья были не идеально сложены, образуя два фактически полукруга, а сложены лишь наполовину, провисая. Однако это был отчасти вздох разочарования. Кристальный и два странных, смуглых эквестрийца. Никого и близко похожего на Винд Уокера. Значит, придётся написать ему ещё раз, - и ещё, и ещё, - столько, сколько понадобится, чтобы добиться от него ответа...
- Ты - Блейзинг Стар? - поинтересовался Асир, замешкавшись на секунду, - но в итоге всё-таки протянув руку отступнику для пожатия. Грязный жест. Отступнический. Но они уже и сами давно не совсем праведники. Они - воины. А воинам дозволено всё. Более того, - всё равно смерть эту грязь смоет. Поэтому - бояться нечего.
- Ага, - простодушно ответил Асиру молодой крылатый. - Можно просто Блейзинг. Меня так все зовут. А вы, ребята?
- Я Ауткаст, - покорно назвал Асир свой псевдоним. - А эти двое... В синем - Хампти, в жёлтом - Дампти. Так и называй.
Блейзинг Стар пожал плечами. В высшей степени странные имена, - что у этих двоих, разбивших для себя надвое имя героя всем известной детской книги, что у самого Ауткаста, кристального с эквестрийским именем. Более похоже на... псевдонимы? Но что им скрывать, и почему они не могут назвать настоящие имена? Ни в Эквестрии, ни в Кристальной Империи никому нет никакого резона прятаться. Или это всё лишь его подозрения?
Из размышлений его вывел голос Алима:
- Прошу прощения, Блейзинг, но не мог ли бы ты подсказать мне, где купить бинты? Я за сутки обувью ногу в кровь стёр...
- Эмм... - нерешительно протянул Блейзинг Стар. - Ты можешь снять обувь, если хочешь, - решил он ответить ему в его же фамильярном духе, впрочем, недоумевая, почему вежливое обращение у них не в ходу. - Здесь кристальная магия. Ну... чисто тут, в общем. Ничто ни к чему не пристаёт, а весь мусор разрушается сам.
Сказав это, он шумно выдохнул - и тут же залез рукой во внутренний карман. В тот же миг на свет явились изящный металлический портсигар и небольшая магическая зажигалка, работавшая на чистой магии того, кто её на создание огня и заколдовал.
- Не хотите? - поинтересовался Блейзинг Стар. Очередная его замена изувечиванию рук, - курение. Ему было стыдно признавать это, но первую свою сигарету он выкурил ещё до Винд Уокера, - лет в десять. Потом как-то подзабылось, да и не до сигарет становится, когда начинаешь влюбляться...
Расставание же с Винд Уокером стало лишь дополнительным поводом переживать. Пытаясь избавиться от навязчивых мыслей о том, чтобы снова провести лезвием по коже руки, Блейзинг Стар снова купил себе сигареты. Решил, что пока что без них не сможет. Что это лишь временно, и что курить как его папаша он не будет никогда. Не получилось. Блейзинг Стар и сам не заметил, как одна сигарета переросла в тысячи, а неделя, которую он хотел провести с сигаретами, чтобы их потом забыть навсегда, - в два года. Два года, за которые он понял, что более не сможет соскочить. Теперь он хватался за сигарету чуть ли не каждые полчаса, - просто не мог по-другому.
Но и Асир, и братья покачали головами. Свод запрещал курение, и они не собирались отступать от его предписаний. Однако Блейзинг Стара это, казалось, нисколько не обескуражило. Пожав плечами, он деловито вставил сигарету себе в зубы и, щёлкнув зажигалкой, чтобы высечь из неё фиолетовый огонь, заставил сигарету загореться. Выпустив дым в первый раз и зачем-то поправив свободной рукой воротник своей рубахи, он махнул рукой и пошёл вперёд, немо велев своим спутникам следовать за ним.

- Что с твоей походкой? - напрямую спросил Асир.
От его цепкого взгляда не укрылось то, что Блейзинг Стар шёл, немного виляя бёдрами, совсем по-девичьи и даже отчасти распутно. Не сказать, что это заставило его испытать что бы то ни было сильнее лёгкого отвращения и непонимания, но даже эти чувства ощущались им словно через плотную пелену тумана. А Блейзинг Стар даже вздрогнул от его слов, про себя проклиная самого себя и собственную невозможность найти на самого себя время последними словами. Ведь стоило же заскочить домой после работы, чтобы хотя бы вытащить из себя эту чёртову пробку! Но он так привык к тому, что всем вокруг всегда было всё равно на его чуть-чуть меняющуюся от собственных распутных игр походку, что он был уверен, что это просто никому не заметно.
И вот сейчас выяснилось обратное. Сделав ещё одну затяжку и выпустив дым с шумным выдохом, он попытался замедлить свой темп ходьбы, всегда быстрый и сбивчивый, небрежный, как и вся его натура. Теперь он шёл нарочито медленно, словно бы должен был тщательно продумывать каждый свой шаг. Неестественно, но ему казалось, что это будет лучшей альтернативой.
- Это... ну, как сказать... - замялся Блейзинг Стар. - Ну, у меня, в общем... колено болит, вот я так и хожу!
От взгляда Асира не укрылось то, что в тот же миг на его лице появилось заискивающее выражение - такое, с каким мог бы смотреть только нашкодивший малолетний ученик на строгого учителя. Взгляд того, кто знал, что он дал неправильный ответ, но в глубине души надеялся, что его ответ будет принят. Но Асир решил, что пока что он пощадит Блейзинг Стара и его чувства и примет его ложь.
- Выздоравливай, - сухо пожелал он ему, поджав губы.
Блейзинг Стару было прекрасно понятно, что его ложь раскусили. Что никто никогда не поверил бы в такое нелепое оправдание, - особенно такая личность, как Ауткаст. Чем больше времени Блейзинг Стар проводил в его обществе, тем сильнее понимал: Ауткаст далеко не так прост, как может показаться. Было в нём что-то такое, что заставляло усомниться во всём касательно него. Его внешность... типичный кристальный, ну, пожалуй, чуть смуглее, чем должно было бы быть. Но и его походка, и цепкий взгляд зелёных глаз, и даже то, что он зачем-то держал руку то на поясе, то у груди, словно пытаясь там что-то нащупать, - всё словно бы безмолвно кричало: "Он не тот, за кого себя выдаёт!" Да и его одежда, типичная для кристальных, любящих и украшать цепочками ипокрывать маслом свои волосы, чтобы они блестели ещё ярче, и туники ярких цветов... Слишком кристальная - самое точное определение. Словно бы он, и без того являясь кристальным, о чём свидетельствовала его специфичной формы радужка, пытался поставить себя самого... ещё более кристальным.
Но Блейзинг Стар решил, что не стоит заострять на этом внимания. Скорее всего, у них свои причины на то, чтобы выглядеть так, и на то, чтобы вести себя несколько непривычно. Ауткаст - явно лидер, подмявший Хампти и Дампти под себя. Вон, тот, что натёр ногу, даже не рискнул снять неудобную сандалию. Он пытался, но Ауткаст посмотрел на него, - и он тут же подскочил и решил идти дальше, не обращая внимания на неудобство. Отчасти, было к лучшему, что Ауткаст невольно заставил Блейзинг Стара замедлиться. Стоит быть учтивее с друзьями своей первой любви. Думая лишь об этом, Блейзинг Стар опустил сигарету и повёл своих троих спутников дальше.
- А у вас что, можно курить на вокзале? - поинтересовался один из братьев.
Блейзинг Стар вздохнул:
- Ну... вообще, везде курить не стоит. Курить в принципе не стоит, - снова улыбнулся он своей заискивающей улыбкой. - Но ничего, что могло бы запретить мне курить здесь, нет. Никакого там не знаю, закона, правила... Я вообще везде курю. Только на работе попросили перестать. У меня работа с общением связана, а многим не нравилось, что у меня в кабинете вечно накурено.
- А кем ты работаешь? - поинтересовался второй брат - и тут же получил лёгкий, но ощутимый удар в бок от разозлённого Асира. Чем только эти два идиота слушали Винд Уокера?! Сказано же было, и не раз, что этот Блейзинг Стар занимает пост правой руки важного кристального чиновника, - другой просто не смог бы добыть им три билета на Преддверие в кратчайшие сроки! Но Блейзинг Стар не заметил ничего странного или подозрительного. Чуть ускорившись, он подошёл к зеркальной двери вокзала - и, уверенно распахнув её, встал рядом с ней, её придерживая.
- Первый заместитель главного секретаря Кристальной Империи, - заученно отчитался он. - Иными словами, делаю за него всю работу. Сам всё составляю, выверяю, прорабатываю, решаю, что дать ему на одобрение, а что нет...
- А ты точно можешь добыть нам билеты? - снова поинтересовался Салим.
- Хотелось бы получить их в кратчайшие сроки, - добавил Асир, стараясь звучать как можно более нейтрально и бесстрастно и выходя из двери.
Воздух в Кристальной Империи был далеко не таким, как в Аравии. Никакого марева от раскалённого песка. Никакого ощущения беспощадной жары и не менее жестокой ночной прохлады. Лёгкий прохладный ветерок скользит по улицам с зеркальным покрытием под ногами и между домами, выточенными словно бы из разноцветных кристаллов. Ночь темна, с яркой россыпью звёзд на небе и огромной, холодной, белой луной над головой. Откуда-то издалека доносится странная, похожая на звон диковинных колокольчиков музыка, - тихая, совсем не мешающая. А дома словно бы отражают каждую грань излучаемого луной света, отчего казалось, что они сделаны по меньшей мере из бриллиантов.
Привычная картина для Блейзинг Стара, всякий раз возвращавшегося домой либо поздним вечером, либо в ночи. Но такая чуждая - для его аравийских гостей. Только теперь они начали понимать, почему отступники таковы, какие они есть. Они просто не могут быть другими. У них всё не так. Всё неправильно. Действительно, чтобы окончательно их разбить, необходимо не то, что убить принцесс, - скорее, изменить на корню саму структуру их мира.
- Обижаете, - хмыкнул Блейзинг Стар. - Да всё уже через несколько часов будет у вас! С утра внесу вас в список, а вечером билеты уже на руках у вас будут. Вы тогда... ну, амм... поспите, пока я там бумаги подпишу, изменю список, как проснётесь - распишитесь, что вы действительно билеты заберёте... Скоро всё будет! - горячо заверил крылатый.
- Почему не сейчас?
Асир задал этот вопрос лишь с одной целью - снова уколоть Блейзинг Стара. Ему отчасти понравилось, что он чувствует себя перед ними обязанным, виноватым и вынужденным оправдываться. Отчасти он так отыгрывался на нём за то, что был вынужден подчиняться направившему их к нему Винд Уокеру, отчасти - просто собственной потехи ради. Он втайне надеялся, что Блейзинг Стар решит отшутиться или и вовсе велит ему прекратить издеваться, - так или иначе решит постоять за себя. Но он, нервно теребя сигарету, лишь затравленно посмотрел на своих спутников и тихо сказал:
- Ну... понимаете, почти час ночи, все спят, некрасиво будет всех будить. Да и... это... спешить-то некуда! - торопливо добавил он. - Преддверие только через неделю, сейчас мы даже списки ещё окончательно не составили. Всё время кто-то новый да просит билет.
- Они платные? - поинтересовался Асир. В ответ Блейзинг Стар лишь легко улыбнулся:
- Нет. Но мы ведём списки гостей для того, чтобы потом, на следующие Преддверия те, кто посетил.... ну, пять Преддверий подряд, могли получить просто так билеты на Бал. В некотором роде даём им статус знати, - вздохнул он. - Вы же знаете, на Бал просто так не попасть. Там уже билеты именные...
- А скажи-ка мне, Блейзинг Стар, - вкрадчиво сказал Асир, - есть ли обходной путь для получения билетов на Бал с Преддверия наверняка? Мы за ними сюда и ехали. Очень хотим... - задумчиво протянул он, - посмотреть, как там всё. Прикоснуться в некотором роде к высшему свету. Но мы не знатны и даже не особо знамениты, - разве что, в узких кругах... Не знаю, можно ли сделать что-то, чтобы наверняка добыть три билета? Выиграть? Выслужить? Купить?
Блейзинг Стар серьёзно задумался. Сделав большую затяжку, он почесал подбородок - и тихо выдохнул, выпуская дым. Этот вопрос его серьёзно озадачил, - хотя, отчасти он и ждал его. Он и сам хотел сделать друзьям Винд Уокера в некотором роде подарок в виде одного билета на Бал. Его добыть было бы возможно. Но здесь - три. Стоило подумать, и не на полусонную голову.
- Выиграть... - протянул он. - На самом деле, открою страшную тайну: все эти конкурсы - они... ну, да, это хорошо с одной стороны, всем весело, все принимают участие... Вот только в любом конкурсе есть... ну, судьи. И, скажем так... далеко не...всегда... они... бывают честны? - вопросительным тоном произнёс молодой крылатый.
Отведя взгляд в сторону, Асир прикрыл глаза. Ему невероятно хотелось спать, и он мог лишь тихо, про себя, молить все известные ему высшие силы о том, чтобы место для ночлега далеко не оказалось. Он даже не знал, куда именно ведёт их Блейзинг Стар, - в гостиницу ли, в ночлежку или же куда-либо ещё. Но и эту беседу он отчасти затеял с одной лишь целью - не дать уснуть самому себе. И потому он решил её поддерживать и дальше.
- Коррупция? Но как можно засудить участника, например, забега или гребли? Если кто-то пришёл первым - значит, он пришёл первым. Нельзя же поменять местами один и два?

- Есть множество способов, на самом деле, - хмыкнул Блейзинг Стар. - В том же... ну, забеге, всегда можно сказать, например... ну, что победитель сам был нечестен и, скажем... ну, не знаю, было заметно, что он срезал путь или бежал вне трассы. И ничего не докажешь, - развёл он руками, едва не отбросив в сторону резким движением сигарету раньше времени. - Слово судьи - закон. Так же... в общем, так же и в остальных конкурсах. Если ты не заплатил, будь ты хоть самым-самым лучшим... тебя, ну, в общем, тебя дальше пятого места не пропустят.
- Почему пятого? - поинтересовался Алим, уже фактически прыгая на одной ноге. В ответ Блейзинг Стар лишь чуть приподнял не тронутое им же самим крыло:
- А потому что и второе, и третье место тоже денег стоят. И даже четвёртое. За первое приз - билет, за второе - деньги, за третье... амм, не помню, обычно какие памятные сувениры, а четвёртое просто престижным считается... Так и живём, - вздохнул он, ведя своих спутников дальше, по широкой улице с немногочисленными домами.
Трое аравийцев переглянулись. Нет, вариант с тем, чтобы заплатить судьям больше, чтобы они поставили на первое место любого из них вместо того, кто уже выкупил первое место до них, определённо бы не сработал. По короткому рассказу Блейзинг Стара они поняли, насколько же прогнила отступническая верхушка Кристальной Империи. Они заплатят - а потом заплатит ещё кто-то, предложив большую сумму. И так до бесконечности, до самого Преддверия. Дорого обойдётся даже один билет. И потому Асир продолжил свой расспрос:
- Что насчёт вариантов с "выкупить" и "выслужить"?
- Выкупить нельзя, - быстро ответил Блейзинг Стар. - Бал не был бы Балом, если бы билеты доставались только за деньги. Тут... тут, эмм, другое, - знатность, известность... Да, всякие известные личности именно что покупают билеты, но, скорее, они просто не то, чтобы именно покупают... доплачивают своего рода... ну... налог за то, что они не знатны. Мы это здесь так и называем - "налог по крови".
Сказав это, Блейзинг Стар решительно отшвырнул от себя полностью выкуренную сигарету прочь, на зеркальную дорогу для карет. Абсолютно возмущённый этим, Асир собирался было отчитать своего собеседника за такое отношение к тому месту, где он жил и работал, - но поаледовавшее даже заставило его открыть рот от изумления. В тот же миг то место, куда упал окурок, вспыхнуло мягким, белым светом, - и окурок провалился в него словно в магический портал. Очищающее заклинание, просто превращавшее любой мусор в ничто, сильная магия, не доступная ни одному магу, - лишь старым магическим артефактам вроде Кристального Сердца. А Блейзинг Стар, явно привыкший, продолжал:
- А вот выслужить... Хмм, хмм, выслужить.... Знаете что, ребят, - неожиданно резко повернулся он, - у меня была идея, как вам добыть один билет, но как три... Давайте, я... ну, немного подумаю... модернизирую её... а потом всё скажу. Хорошо?
С этими словами Блейзинг Стар неожиданно остановился - прямо напротив одноэтажного дома, такого же переливающегося в лунном свете как и все остальные, - и начал рыться в карманах, явно ища ключи. Перед домом стояла небольшая кованая скамья в окружении двух миниатюрных елей, коврик перед домом был старым, но в сравнительно неплохом состоянии, а деревянная дверь была даже окована железом. Ставни плотно закрыты, дверная ручка несколько расшатана... Всё показывало о том, что хозяин дома имеет определённый достаток, - но то ли не хочет, то ли не может следить за своим жилищем.
- Вы будете жить у меня, - деловито сказал Блейзинг Стар. - Сейчас я открою и покажу вам, где... вы...
Лишь вспомнив одну вещь, Блейзинг Стар оборвал себя на полуслове, чувствуя, как ему неожиданно стало холодно. Он совсем забыл о том, что в доме у себя он, мягко говоря, забыл прибраться после своей прошлой бурной ночи с самим же собой. Внутри дома был не просто бардак, - по этому бардаку можно было бы запросто счесть хозяина последним распутником. Сваленные на пол одеяла, подушки без наволочек, всюду грязные салфетки... и если бы только они. Была у Блейзинг Стара ещё одна нехорошая привычка, от которой он, живя в гордом одиночестве, отказываться не собирался, - удовлетворять себя там, где его и застал приступ похоти и оставлять на том же месте орудие самоудовлетворения. На комоде - значит, на комоде. В кресле - значит, в кресле. И уж тем более не стоило говорить про два дивана в гостиной и один - в спальне Блейзинг Стара, равно как и про его кровать.
И сейчас он прекрасно понимал, какие лица будут у его спутников, лишь стоит им войти - и наткнуться глазами на армию искусственных членов, лежащих и стоящих на каждом углу. Определённо, пускать Ауткаста и его спутников сейчас было нельзя. Если бы только у Блейзинг Стара было больше времени!..
- Что-то не так? - поинтересовался Асир.
- Эмм... - проятнул Блейзинг Стар. - Вы з... знаете, на самом деле, да. У меня дома такой бардак, я убраться не успел, там просто не пройти, не говорю уже о том, чтобы поспать нормально...
- Намекаешь на то, чтобы мы искали гостиницу?
В ответ Блейзинг Стар замотал головой:
- Что вы! Конечно, нет! Просто вот знаете, вы вот на лавочке посидите, - кивнул он в сторону скамейки, - а я сейчас быстро уберу то, что там мешает больше всего. Пять минут, обещаю!
Асир пожал плечами. Блейзинг Стар отчасти даже забавлял его. Забавлял своей неловкостью, рассеянностью и неспособностью скоординироваться. Да уж, выбрал Винд Уокер союзничка. Если он на работе ведёт себя точно так же, то ждать от него пользы, - всё равно, что ждать ягнят, имея в загоне лишь одного барана. Но из-за собственного осознания того, что Блейзинг Стар и его помощь нужна им, Асир был в на редкость великодушном настроении. Хотя и признавал, что больше всего на свете он хотел бы видеть кровать, - где угодно, хоть в загоне для скотины.
- Делай, - коротко велел он, садясь на скамейку и поманив за собой братьев.
Руки Блейзинг Стара тряслись, когда он, найдя нужный ключ, поворачивал его в замке. Собственный замок показался ему сложным и тугим, пальцы то и дело соскальзывали с металла ключа. И, лишь услышав тихий щелчок, Блейзинг Стар тихо выдохнул. Быстрым движением вытащив ключ из замочной скважины, он вбежал в свой дом, - и, закрыв за собой дверь, тут же вбежал в коридор, тихо радуясь тому, что на улице темно.
Где же именно он оставляет всё своё "богатство"? Схватив с вешалки своё же тёплое пальто, которое он надевал, когда отправлялся за границу Кристальной Империи, в вечную мерзлоту, он сложил его на манер мешка и принялся просто швырять в него каждую свою секс-игрушку, которую находил. Пара под ногами... одна на комоде... И ведь это ещё он в комнаты не заходил!
Тихо радуясь, что в доме у него только один этаж, Блейзинг Стар решительнцм движением сгрёб в пальто все свои секс-игрушки с дивана и вытащил три штуки полупрозрачных искусственных членов из-под подушки. Два кресла... подоконник... ещё комод... Ничто не осталось без его внимания, - ничто, кроме его собственной комнаты, которую, как он решил, он будет просто запирать на ключ. Не заботясь особо о судьбе собственных орудий самоудовлетворения, он быстро забежал в свою комнату, открыл фактически локтем шкаф и, зашвырнув туда свою ношу, метнулся обратно в коридор - туда, где его ждали Асир и братья.
- Быстро ты, - хмыкнул Асир, увидев, как Блейзинг Стар встал у двери и жестом пригласил своих спутников внутрь. - Заходим, не задерживаемся.

Дома у Блейзинг Стара было несколько теплее, чем на улице. В коридоре было так темно, что не было даже понятно, где он начинается, а где - заканчивается: полное ощущение потерянности во времени и пространстве. Однако длилось оно недолго. Вновь вытащив из кармана свою зажигалку с фиолетовым пламенем, Блейзинг Стар поднёс её к небольшой свече, стоявшей, как он помнил, на ближайшем комоде, - и, взяв её в руку, внимательно посмотрел на своих гостей:
- В комнатах чуть посветлее, - виновато сказал он. - Ставни... ну... одно название от них, - вздохнул он. - Ни капли не задерживают свет. Если вам... как бы сказать... не нравится спать при свете - вы скажите, я окна тканью занаве...
- Чем здесь пахнет? - неожиданно перебил его Асир, решивший снагличать.
Никому другому, никакому члену "Фронтовой Семьи" и никакому своему другу он бы никогда не посмел такого сказать. Высшая степень наглости и неуважения к хозяевам. Но он уже прекрасно понимал, что Блейзинг Стар не будет защищать себя в ответ на такие пусть и не самые очевидные, но нападки. И вот Асир решил уколоть его в очередной раз - просто потому, что этот сладковато-приторный запах был ему знаком. Сталкивался он с таким на многочисленных чёрных рынках.
А Блейзинг Стар тем временем стоял, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь понять, что же сказать в своё оправдание на этот раз. В очередной раз он всё испортил! На сей раз - взяв не ту свечу. Вместо обычной, стоявшей у него, как он теперь вспомнил, слева, а не справа на комоде, он взял ароматическую, купленную им специально для тех ночей, когда ему хотелось чего-то чуть более романтичного, чем просто грязный акт удовлетворения собственной похоти игрушками и руками. И непредусмотрительно оставленную после вчерашней ночи в коридоре. Только теперь он вспомнил, что у него ещё было как минимум три таких же, издающих при горении запах персиков и роз. Одна была в его комнате - не так страшно, туда он всё равно гостей не поведёт. Но две другие были в ванной, где он тоже вчера предавался разврату.
- Ну... - выдавил он из себя, думая, что надо как-то пойти в ванную раньше гостей, - это... ну, эмм, я перепутал свечки! - решил сказать он отчасти правду.
- В самом деле? - приподнял бровь Асир.
- Ну... да! Я... ну, я... хотел эту свечу... подарить...
Очередная полная отчаяния ложь. Блейзинг Стару было бы просто некому дарить свечи. Как он прекрасно понял с годами, он оказался однолюбом. Винд Уокера он любил, любит сейчас и будет любить вопреки всему и до последнего вздоха. Ему и только ему он мог бы сделать такой подарок. Равно как и не было у него друзей - он просто не мог никого подпустить к себе близко. Слишком много чего ему приходилось держать в себе, слишком много тайн у него было, - хотя бы та же история их с Винд Уокером отношений, такая неправильная хотя бы из-за их огромной разницы в возрасте, - слишком сильно он боялся рано или поздно забыться, открыться и просто лишить самого себя всего. Но Ауткаст в ответ лишь несколько раз поджал губы и словно бы подвёл черту:
- И сейчас ты случайно её зажёг, и теперь тебе придётся искать новый подарок. Выражаю тебе своё безграничное сочувствие, Блейзинг Стар. Будь в следующий раз повнимательнее, чтобы впредь не попадать в переплёт. Хорошо?
Очередная провокация, очередная попытка заставить Блейзинг Стара хоть немного, но встать на свою же защиту. Но молодой крылатый молча проглотил и эти полные насмешки слова. Держа свечу чуть в стороне, он, уверенно ориентировавшийся в этом мраке, тут же повернул налево - и опять прислонился к двери, пропуская гостей в свою гостевую спальню.
- Ну... негусто, как видите, - нервно улыбаясь, произнёс он. - У меня просто никогда не было такого количества гостей. Диван да, один, но он раскладывается, двое на нём поместятся. А кому-то одному придётся поспать на любом из двух кресел, - они тоже раздвигаются, только одно заклинивает немного, но его просто... как сказать, в общем, пнуть его надо, чтобы заработало. Только осторожно!
Асир же в ответ улыбнулся ему своей нехорошей, совершенно не кристальной улыбкой:
- Полагаю, всё-таки мы попробуем раздвинуть это кресло. А ты пока что можешь заняться своими делами. Спасибо, что взял нас к себе. Мы в самом деле очень сильно хотим спать.
- Вы даже не помоетесь? - осторожно спросил Блейзинг Стар, в глубине души тихо радуясь своей удаче. Значит, он успеет и вымыться сам, и убрать из ванной свечи! А Асир, словно бы читая его мысли, широко зевнул:
- Завтра утром лучше. Мы еле стоим на ногах. Иди делай свои дела... не знаю там, мойся, сам спать иди... - зевнул Асир ещё раз, борясь с желанием рухнуть на пол и с чудовищной головной болью. - Мы привыкшие. Мы позаботимся о себе сами.
Ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и, захватив с собой злосчастную свечу, отправиться по коридору в другой его конец, ведущий ко двери в ванную. Что же, во всяком случае, оно отчасти было и к лучшему. Теперь у Блейзинг Стара наконец-то имелось несколько минут на себя самого. Так много чего он хотел сделать уже который день, - помыть голову, почистить крылья, разрезать перьевые трубки на не раскрывшихся от его же собственных практически полного отсутствия практики в полётах, недоедания и жизни без прямого солнечного света перьях... Лишь подумав об этом, Блейзинг Стар прикрыл глаза, в очередной раз вспоминая научившего его этому Винд Уокера. Вспоминая, как пришёл к нему с болящими и чешущимися крыльями и полной отчаяния просьбой помочь. Тогда Винд Уокер не вкладывал в свои действия какую бы то ни было подоплёку, а потому - просто взял специальный, изящный серебряный нож и принялся счищать с перьев своего юного подопечного плотные трубочки. Долгая работа, на которую у Винд Уокера ушло три часа, - настолько всё было запущено. Как бы Блейзинг Стар сейчас хотел, чтобы Винд Уокер вновь столь старательно ерошил ему перья, а затем - массировал их место роста, чтобы они лучше росли!..

Но стоило ему лишь войти в ванную, в которой потолок был прозрачным с одной стороны, а оттого - прекрасно пропускающим лунный свет, но лишающим любого любопытного возможности увидеть то, что бы ни творилось в доме, как Блейзинг Стар снова застыл в страхе и осознании того, насколько же он был близок к провалу, пойди его гости в ванную до него. Одна стена ванной была полностью зеркальной, - Блейзинг Стар сделал это специально, чтобы видеть себя во время утех со стороны. Очень ему нравилось порой с комфортом расположиться на мягком коврике у ванны и широко развести ноги... облокотиться на раковину... просто улечься в полной воды ванной и наблюдать, как меняется его же собственное выражение лица... Не самое очевидное предназначение у этого зеркала... могло бы быть.
Могло. Если бы не одно "но" - полки перед ним. На одной из которых лежала целая куча искусственных членов, - два каменных, один - деревянный и один выточенный из хрусталя. А на полу, совсем рядом с баком с грязной одеждой, стояла пробка, купленная Блейзинг Старом лишь на прошлой неделе, - но всё ещё несколько большая для него. И это не говоря о двух стоявших на бортиках ванны свечах всё с тем же ароматом персиков и роз...
Решительным движением Блейзинг Стар вытащил из бака свою же собственную грязную тунику. Он любил туники - любил хотя бы потому, что они невольно напоминали ему о времени, проведённом с Винд Уокером. В те годы он только и носил, что светло-сиреневую тунику, перетянутую чёрным ремнём да и плотные серые штаны по щиколотку... Другое дело, что работа обязывала его к ношению костюмов. Но он только недавно вышел из заслуженного отпуска, в течение которого он не вылезал из туник. Стараясь ни о чём не думать, Блейзинг Стар уверенно бросил на грязную тунику все свои игрушки и свечи, - а затем, понимая, что всё-таки пора бы и избавиться от пробки, что была сейчас у него внутри, принялся расстёгивать свой ремень.
А у Асира и братьев дела, начавшиеся как по маслу, сейчас несколько застопорились. Как и предупреждал Блейзинг Стар, второе кресло, бывшее побольше первого и с лежащими на нём двумя почти плоскими подушками, не желало раздвигаться. Про себя Асир, решивший даже не снимать тунику в этом отступническом гнезде, не раз и не два проклял всё: и само кресло, и Блейзинг Стара, и даже братьев, не способных ни на что. Но больше всего он проклинал свою память. Что конкретно говорил Блейзинг Стар касательно того, что может привести в действие заклинивающий механизм? Дёрнуть? Смазать? Толкнуть? Как назло, всё словно бы вылетело из головы в одночасье.
- Что делать будем? - поинтересовался Алим, уже успевший снять свои стёршие ему в кровь ноги сандалии и стоя на мягком ковре. Но лучше бы он это не спрашивал. Потому как в тот же миг на него уставились разозлённые и воспалённые глаза Асира:
- Откуда мне знать?! - прошипел он. - Вы сами себя втянули в приключение. Я же вам говорил: ну легли бы вы на одну кровать, ну что бы с вами стало...
- Стало, - хмуро сказал Салим. - Мы не муж и жена, чтобы спать на одной кровати.
Но Асира его слова лишь сильнее разъярили.
- Да и не наплевать ли вам?! Одна ночь, и та короткая. Ну не знаю там, легли бы вальтом, чтобы не смущаться... Нет, избрали самый сложный путь! Я сегодня засну или как? Вы хоть на час больше поспали, а я вынужден был... обсуждать, - решил сгладить Асир шаткую грань, прекрасно понимая, что Блейзинг Стар, находившийся поблизочти, насторожится, если услышит из его уст слова "план" или "захват".
Высказавшись, Асир замер на месте, тяжело дыша и гневно смотря на братьев. Спать и так осталось ничтожно мало, а эти два идиота ещё и отнимают его бесценные часы сна! Он уже хотел было рявкнуть, чтобы они ложились, а не то он просто пробьёт им черепа одним лишь кулаком, - но тут раздался удивлённый голос Блейзинг Стара:
- Всё-таки не работает? - поинтересовался молодой крылатый, держа в руках свою тунику на манер мешка.
- Да, - вздохнул Асир. - Пожалуйста, сделай с этим что-нибудь. Мы очень хотим спать.
Блейзинг Стар подошёл к дивану под пристальным взглядом Асира. Убийца не смог не заметить, что его походка изменилась. Исчезло это виляние бёдрами, сам шаг стал более размеренным и твёрдым. Странный парадокс. И не особо понятно, с чем именно связанный.
Возможно, Асир размышлял бы об этом ещё дольше, - если бы в тот же миг Блейзинг Стар не прищурился, словно бы прицеливаясь, и не пнул с силой кресло по его каркасу. Раздался тихий щелчок - и передняя часть кресла тут же отъехала чуть вперёд.
- Белья нет, - тихо сказал Блейзинг Стар. - Но есть эти подушки и есть плед под креслом. Под вторым так же. Вам и так сойдёт или мне разобрать по-нормальному?
- Сойдёт, - сонным тоном сказал Алим.
Кивнув в ответ, Блейзинг Стар собрался уже было отнести свою тунику с игрушками в ванную и всё-таки вымыться и поспать хоть немного перед завтрашним непростым днём, - но не тут-то было. Потому как в тот же миг Алим, решивший поспать на том самом злополучном кресле, приподнял подушки, желая швырнуть их в изголовье, - и замер в недоумении. Перед ним на кресле тусклым светом сверкнули странные, весьма крупные прозрачные шарики, нанизанные на одну, весьма плотную нитку. Совершенно не понимая, что это может быть, равно как и что оно здесь делает, Алим машинально поднял их вверх:
- Это что? - удивлённо спросил он.
Асир заметил находку быстрее Блейзинг Стара - и в тот же миг поморщился. Видел, и не раз. Видел и у рабынь, коим этими весьма специфичными бусами тренировали мышцы промежности, и на чёрных рынках, где торговали игрушками для усталых сластолюбцев. Надо же. У этих отступников продаётся почти что то же самое, что и в родной Аравии. Необычное ощущение.
Однако распробовать его Асир не смог. Блейзинг Стар заметил, что у руках у его гостя. Быстрее молнии и ещё крепче вцепившись в свою тунику, он развернулся и, даже не извинившись, выхватил анальные бусы у Алима из руки, засунув их за пазуху:
- Ну... это... - пытался он придумать хоть что-то, что не звучало бы нелепым оправданием. - Это... как бы вам так сказать... это, в общем, украшение такое, да... Просто украшение! - горячо заверил он. - Я... я, видимо, забыл его убрать... Но ничего-страшного-вы-не-волнуйтесь-сейчас-я-всё-уберу! - произнёс он последние несколько слов фактически как одно.
С этими словами он фактически моментально выбежал из комнаты гостей - и немного начал успокаиваться, лишь оказавшись в своей собственной спальне. Там царил невероятный хаос, всё, включая всё те же секс-игрушки, лежало в полном беспорядке, но, как ни парадоксально, Блейзинг Стар чувствовал себя защищённее. По правде говоря, настолько защищённее, что не хотел даже более из комнаты выходить. Но он, уже зашвыривая тунику всё в тот же шкаф, где лежало его пальто, тоже использованное им как мешок, невольно подумал о том, что надо. Завтра им предстоят великие дела. И он, Блейзинг Стар, должен будет сыграть там по меньшей мере роль режиссёра спектакля.

В преддверии

Это странное явление, к которому никогда не привыкаешь, - когда просыпаешься буквально за секунды до того, что должно было разбудить тебя, чётко осознавая, что всё-таки сейчас оно точно случится, и спать тебе долго не придётся. Просыпаешься полностью выспавшимся и с твёрдым осознанием этого факта. Что это могло быть? В некотором роде знамение от тех, кто свыше? Их добрая воля уберечь тебя от куда более жестокого насильственного пробуждения? Их высшая милость? Сложно сказать. Но в одном Асир был уверен: это точно связано с ними. Потому как сейчас он проснулся в доме Блейзинг Стара именно с таким чувством.
Он чувствовал себя совершенно выспавшимся, хотя сколько часов он проспал, - сказать было сложно. Равно как и не мог он сказать, какое сейчас время суток, спал ли он всего час или же все положенные ему восемь. Хотя, по правде говоря, он не мог вспомнить, когда он в последний раз спал восемь часов. Жизнь во "Фронтовой Семье" приучила его спать максимум по четыре-пять - не более. И при этом - высыпаться, что было в его же интересах.
"Сейчас случится", - почему-то подумал Асир, уже садясь на кровати и одёргивая свою тунику. И в тот же миг его догадки подвердились. Откуда-то издалека раздался громкий звон, треск, звук удара, - а затем и тихий голос Блейзинг Стара, фактически шепчущего весьма отчётливо грязные отступнические ругательства. Что-то у него явно в очередной раз пошло не так.
Машинально подметив про себя то, что это было ожидаемо, - на фоне того, что Блейзинг Стар никак не мог обрести контроль над самим собой, и у него и без того всё из рук валилось, Асир собирался было проведать молодого хозяина дома и хотя бы просто из вежливости поинтересоваться, не нужна ли ему помощь, - как тут в тот же миг он осознал, что помимо того, что его фактически разбудили, есть и ещё одна проблема. Такое было с ним только раз в жизни, ещё в юности, когда он умудрился простыть в холодную аравийскую ночь. Глаза невероятно слезились, а нос - чесался. Безумно хотелось чихнуть, но Асир понимал: надо постараться сдержаться. Братья всё ещё спят, а будить их он совершенно не хотел.
Вместо этого он решил, что, пожалуй, стоит озадачить проблемой собственного здоровья Блейзинг Стара. В конце концов, он - их проводник в этом гнезде отступников, пусть он же и пытается понять, чем вылечить эту отступническую заразу... чем бы она ни была. Он живёт тут, ему и знать все местные лекарства и травы, которыми можно вылечить эту простуду, которую Асир, скорее всего, подхватил, пока поезд ехал через те самые странные, холодные белые барханы. Думая лишь об этом, он осторожно вышел из комнаты.
Лишь увидев то, что именно произошло, он поджал губы и машинально подумал о том, что всё было именно так, как и ожидалось. Прямо перед входом в кухню Блейзинг Стара лежал перевёрнутый поднос, весь пол был залит крепким кофе, а рядом с подносом валялись черепки - явно от чашки. Кофейный запах был просто невыносимым, как казалось ставшему по-странному чутким носу Асира. В очередной раз пытаясь сдержать позыв к чиханию, он посмотрел на хозяина, стоявшего на корточках перед разбитой посудой:
- Осторожнее надо быть, Блейзинг Стар.
Эти слова заставили Блейзинг Стара в тот же миг подскочить - и едва не рассыпать по полу уже собранные им черепки то ли от чашки, то ли от ещё какой-то посуды, бывшей на подносе. Впрочем, молодой крылатый, на сей раз - с растрёпанными волосами и одетый в белоснежный домашний халат, быстро взял себя в руки. Подолрав ещё один черепок, он посмотрел на Асира и пожал крыльями:
- И не говори, Ауткаст. Извини, ну... если разбудил. Я хотел просто... как сказать... кофе попить у себя в кровати. Шесть утра, мне через час на работу, а сегодня ещё и дождь по плану...
- Дождь? - поинтересовался Асир. - И какое отношение к нему имеешь ты?
В ответ Блейзинг Стар выпрямился, забыв про черепки, и несколькт удивлённо повмотрел на своего собеседника - так, словно бы тот задал ему самый очевидный вопрос, какой только мог быть.
- Ну... - пустился он в объяснения. - Ситуация на самом деле такая, что... я - едва ли не единственный крылатый на всю Кристальную Империю. А крылатые испокон веков, даже в доэквестрийские времена, отвечали... в общем, ну... за погоду. Мы живём... ну, фактически в вечной мерзлоте. Здесь всё время вокруг нас... как сказать... в общем, тучи - то дождь, то снег... Нам, в общем, нужно устроить дождь... нет, скорее даже град, сегодня, чтобы они... ну... чтобы они не появились в ненужное время. Не знаю, - тяжело вздохнул Блейзинг Стар, показывая на бинты у себя на крыле, - как я... ну... как я с таким крылом буду... поранился вот случайно... Но вы не волнуйтесь! - выпалил он в тот же момент. - В списки я вас внесу с утра, а потом я выполню свои обязанности погодного, а потом я совершенно свободен!
- Свободен? А твоя работа? - поинтересовался Асир - и в тот же момент чихнул, заставив Блейзинг Стара отшатнуться назад.
- Я выступаю на Преддверии. Ну, как выступаю... нужно представить моего начальника, который и будет вести весь праздник, а ещё распределить всех по местам. Все схемы у меня есть, а я это могу и... ну не знаю... дома сделать... в кафе... Всю остальную работу с меня сняли, сказали, мол, этим занимайся...
Асир задумался над своим ответом. Было что-то ещё, что он хотел бы сказать Блейзинг Стару, - но в тот же момент он снова громко чихнул. Странное ощущение - чувство собственной вины перед отступником за то, что ты не можешь контролировать. Вины, смешанной с абсолютной злобой на него же.
- Заболел? - поинтересовался Блейзинг Стар, в чьих серых глазах сверкнул самый настоящий ужас. - Давай я сделаю тебе чаю! Горло болит? Голова?
- Нет, - покачал головой Асир. - Ничего не болит. Просто чихаю.
Блейзинг Стар затравленно посмотрел на Асира. Он не был ни врачом, ни даже кем-то близким к данной специальности. Вот бы сейчас рядом был Винд Уокер! Он мог на самом деле всё, - подсказать, помочь, на худой конец - найти того, к кому можно обратиться... Определённо, были такие моменты, когда Блейзинг Стару не хватало чьего бы то ни было мощного плеча или просто поддержки. И сейчас был один из них.
Но стоило всё-таки учиться жить самостоятельно. Учиться самому отвечать и за себя, и за других, как это и умел Винд Уокер, принявший в своё время Блейзинг Стара себе в ученики. И преуспевший в этом - давший ему путёвку в нормальную жизнь, билет в один конец, потому как обратный Блейзинг Стар покупать не собирался. И более того - он хотел расти дальше, каждый раз преодолевая себя. В точности так же, как это делал Винд Уокер, - делал всю свою жизнь, выкладываясь во всём на полную и забирая результат своих действий без остатка, вне зависимости от того, во благо он ему или во вред. Во благо - замечательно, стоило двигаться дальше. Ну а если нет... Что же, Винд Уокер был отчасти из тех, кто мог, проработав любую нехорошую ситуацию, извлечь лишь хорошее для себя.

Чем дальше от Блейзинг Стара было то давнее прошлое, тем сильнее он привязывался к нему. Он не думал о том, что это неправильно, что надо идти вперёд твёрдо и прямо, а не оборачиваясь всё время, что прошлое таковым, каким ты его помнишь, не вернётся никогда... Это просто не приходило ему в голову. Влюблённый, как и в тот далёкий день, а ещё и получивший не так давно весточку от своей единственной любви, этакий знак того, что всё было наяву, - он не мог жить по-другому. И отчасти он был даже рад такой жизни.
- Ну что же, - тихо сказал Асир. - Может, тогда мы встанем, поедим, помоемся и...
- И? - поинтересовался Блейзинг Стар. - Я бы взял вас с собой, но... у нас, видишь ли, как сказать... пропуска, посторонним... ну, нельзя... Не знаю даже, - тяжело вздохнул он, снова пожимая крыльями и кладя последний черепок на поднос. - Гулять сейчас тоже негде будет из-за града. Я бы вам всё показал, вот правда, всё, мы бы, ну... за день мы бы точно управились! Но сейчас...
Асир тяжело вздохнул. Да уж, действительно бесполезно было чего бы то ни было добиваться от Блейзинг Стара. Одновременно излишне предприимчивый, нервный и безынициативный - не самая подходящая характеристика. И определённо не ставящая его в выгодном свете в глазах опытного бандита. Но Асир решил, что пока что не будет ковыряться в его ранах. Выждет, как он любил делать всегда, и постарается найти что-то, за что его можно будет задеть максимально сильно. Пока что, несмотря на уже случившиеся две не самые приятные ситуации, - с бусами вечером и с разбитой посудой утром, Асир решил, что не будет трогать его. До поры до времени. Вместо этого он лишь кивнул в сторону коридора:
- Да без проблем, - тихо сказал он. - Мы вполне можем и здесь остаться. Только открой, пожалуйста, ставни.
В ответ же Блейзинг Стар не сказал ничего - лишь метнулся на кухню с подносом в руках. И не успел Асир удивиться столь странному и стремительному побегу, как Блейзинг Стар в тот же миг вернулся, - но на сей раз в руках у него не было ничего.
- Извини, что не предупредил. Пойдём?
Не дожидаясь ответа Асира, молодой крылатый быстро пошёл по коридору, - быстро, но бесшумно, стараясь никого не разбудить раньше времени. Однако, как он понял тут же, боялся он зря. Два брата-близнеца, совершенно одетые, сидели под одеялами и внимательно смотрели на него своими зелёными глазами. Один из них зачем-то пытался пригладить свои взъероешнные чёрные волосы, а другой - прижимал к себе одеяло, словно бы боясь, что его у него сейчас отнимут.
- Вы во всей одежде спали? - удивлённо спросил Блейзинг Стар.
Братья удивлённо переглянулись - они явно ещё не успели до конца проснуться, и потому вопросы Блейзинг Стара до них доходили с огромным трудом. А Асир мог лишь порадоваться этому - нечего этому крылатому отступнику знать о том, почему хотя бы сам Асир не может снять тунику, не оставшись здесь наедине с собой. Покачав головой, он тихо сказал:
- Я - нет. На их счёт не знаю. Ты не обращай на них внимания, Блейзинг. Они странные.
Блейзинг Стар покачал головой. Всё-таки гости ему действительно попались необычные. Странные привычки, странное поведение, странная внешность... И как именно Винд Уокер сдружился с ними? Он всегда был крайне избирательным в плане поиска друзей - и тут такие не самые стандартные личности. Но осуждать их, равно как и навязывать им свою точку зрения, он совершенно не хотел. Он лишь пересёк комнату, подошёл к ставням, - а затем решительно открыл их, одни за другими.
Неяркий солнечный свет, впрочем, резанувший Асира по воспалённым глазам так, что ему он показался острее клинка скимитара, в тот же миг проник в гостиную. Стало видно, что на самом деле Блейзинг Стар имеет определённый достаток, - только богатый смог бы позволить себе купить такой большой и просторный дом. Машинально чихнув и утерев нос тыльной стороной кисти, Асир продолжил разглядывать помещение. Дубовые ставни на окнах... явно дорогие, хотя и несколько старые диваны... под потолком - целая люстра со свечами, впрочем, как по ней было видно, фактически никогда не используемая... Под ногами лежит ковёр, который вполне мог бы выглядеть роскошно и дорого. Если бы не одно но - весь он был усеян перьями цвета кофе с молоком. Мягкий пух, крошечные пёрышки, кроющие и большие маховые перья, - казалось, если собрать их все, то можно запросто составить себе же самому вполне пригодные к полёту крылья. Создавалось ощущение, что их сюда просто несли намеренно, - иначе объяснить наличие такого количества перьев было просто невозможно.
- Ничего себе, - подметил Асир. - Многовато тут пе...
Он хотел было закончить своё предложение, - но в тот же миг снова чихнул и уставился на Блейзинг Стара своими воспалёнными глазами. А Блейзинг Стар тем временем смотрел на него с неприкрытым ужасом. Только теперь он понимал, что происходит. Будь проклята его линька, которую он сам же себе своим же самоощипыванием провоцировал раз в два месяца! И вот сейчас был как раз фактически её пик, только-только должны были выпасть и остальные маховые перья. Только сейчас он понял, что опять испортил всё.
- Ох... - тихо сказал он, чувствуя, как у него дрожат колени. - У тебя, ну... у тебя, похоже, не простуда, Ауткаст. У тебя... у тебя, как сказать, ну... аллергия... на... мои перья...
Он трусливо замер, ожидая, что сейчас на него обрушится заслуженный гнев, - но Асир молчал. Не из желания уколоть Блейзинг Стара, - просто пытаясь обдумать, а бывает ли в принципе аллергия на крылатых. Но Блейзинг Стар истолковал его молчание по-своему. Едва ли не рухнув на колени, он резко потянулся рукой к самому крупному перу, - и в тот же момент у него задрался рукав.
От этого зрелища Асира даже немного передёрнуло. Нечто подобное он видел лишь на телах бывалых вояк из "Фронтовой Семьи". Огромные, некрасивые следы там, где кожа была вспорота почти что до мяса. Тонкая сетка шрамов от чего-то потоньше и поменьше, но действовавшего также глубоко. Какие-то маленькие выпуклые красные точки, словно бы под тонкой кожицей находилось беззащитное мясо. Кожа на предплечье Блейзинг Стара выглядела одновременно тоньше пергамента и толще овчины, и создавалось ощущение, что ему от этого безумно больно. Это было настолько отчётливо, что Асир даже невольно поморщился.
- Что с твоей рукой? - поинтересовался он, обретая над собой контроль.

Паника. Самая настоящая паника и это желание схватиться одновременно за нож, сигареты и собственные перья, коих и без того было в избытке. Полное осознание того, что ты и испортил всё, и выставил себя в настолько неприглядном свете, насколько это в принципе только было возможно. Одновременно желание бороться и доказать, что ты можешь и лучше, - и полное принятие того, что ты всё равно лишь усугубишь ситуацию. Просто потому, что ты - это ты. Просто потому, что ты не можешь по-другому.
Уже давно Блейзинг Стар не ощущал себя настолько грязным и чужеродным элементом. У него перед глазами стояли все события последних нескольких часов. Как он пришёл с пробкой в анусе навстречу своим гостям, и как всё тот же Ауткаст обратил на это внимание. Как вынужден был по всему дому собирать разбросанные им же самим, словно неразумным ребёнком, свои же игрушки, - и как всё-таки забыл одну именно там, где должны были улечься спать его гости. Как сейчас разбудил их из-за собственной неспособности даже донести поднос от кухни до комнаты, его не уронив. Как, всё так же, не убравшись, спровоцировал своему гостю аллергию на самого же себя, по сути, лишив их крыши над головой. И завершающий аккорд - фактически ткнул им в нос собственными шрамами, ошибками своей молодости, вечным напоминанием о его прошлом, - и выставил себя не только нелепым, но и неуравновешенным.
Грязь. Мусор. Развратник. Неудачник. Испортил всё, что только можно было испортить. Только эти слова пульсировали в голове Блейзинг Стара, с каждой секундой превращаясь в безумную какофонию зловещих голосов, разрывавших его рассудок словно острейшие кинжалы. Он не чувствовал своего собственного тела, перестал осознавать пространство, - одно лишь ощущение, немо показывавшее ему, что он всё ещё жив, осталось у него. Ощущение того, как по его щекам текут слёзы. Ни всхлипываний, ни щипания в носу, ни попытки их скрыть. И никаких эмоций, кроме ощущения того, что тебя просто раздавило.
Лишь поглядев на слёзы Блейзинг Стара, Асир многозначительно переглянулся с братьями. Он понимал, что Блейзинг Стар не давит на жалость, - да и бесполезно было давить. Опытный работорговец и давний член "Фронтовой Семьи", Асир не смог бы расчувствоваться при виде отступнических слёз. Да и сейчас он отчасти ощущал нечто похожее на осознание собственного весьма мрачного триумфа - смог, додавил, довёл до истерики.
В любой другой ситуации он продолжил бы давить и дальше - довести Блейзинг Стара в этот же день до самоубийства, принятие на себя всех преступлений этого мира, лишь бы закончилась эта пытка, даже присяга на верность "Фронтовой Семье", где его ждала бы незавидная участь раба, да ещё и лишённого своих проклятых крыльев... Асир смог бы "сподвигнуть" Блейзинг Стара на многое. Другое дело, что он прекрасно понимал и то, что здесь он пока что не бандит. Он - гость. У которого кое-что сложилось не так. По вине или не по вине хозяина, - уже не имело значения. Более того - пока что Блейзинг Стар нужен им живым и относительно здоровым - что в физическом, что в ментальном плане.
Асир прекрасно догадался, откуда могут быть эти шрамы на руках того, кто ни разу не воин. Блейзинг Стар просто-напросто некогда изувечил сам себя. Отвратительно. По-отступнически. Молодой крылатый не вызвал у него никаких тёплых чувств, и Асир уже знал, как и чем он надавит на него так, чтобы он этого не понял, - зато поняли те, кому это будет нужно. Равно как и решил, что раз пока что они нуждаются в нём - надо его поддержать. Старательно гоня от себя мысли о том, как же здорово было бы притвориться добрым и понимающим лишь для того, чтобы пробить Блейзинг Стару, когда он доверится полностью, голову ножом, Асир мягко опустился перед ним на одно колено.
Блейзинг Стар сидел, трясясь как побитая собака, а слёзы с тихим шелестом капали на ковёр с его подбородка. Ему было всё равно, что задрался и его второй рукав, обнаживший такую же изувеченную руку, на которой просто не было живого места, равно как и на то, что он сидит, не моргая, уже где-то полминуты. И Асир, желая привести его в чувство, осторожно приподнял его голову, уставившись своими зелёными глазами в его серые - и мягко, одним лишь пальцем, смахнул его слёзы.
- Шихаб... - тихо, но твёрдо произнёс он аравийское имя.
От незнакомого сочетания букв Блейзинг Стар даже вздрогнул, а взгляд его в тот же миг стал осмысленным, напуганным и забитым, но вполне живым. Он смотрел лишь на Асира, не заметив, как оба брата содрогнулись от одного звука сказанного их главарём. Им-то и не знать, что подразумевало под собой слово, обозначающее всего-то лишь падающие звёзды на первый взгляд!
Одна из первых легенд, рассказанных в Своде, гласила о том, как некогда Луна и Солнце были едины, даруя всем прохладу и мягкий свет, указывающий дорогу к праведному пути. Но позже те, что злы, присвоили Солнце себе, усилив его свет стократ и превратив его в то, что у них всегда получалось делать лучше всего, - в пламя. Луна и её вечные спутницы, звёзды, сияющие во имя каждой праведной души, смогли забрать себе лишь крохотный промежуток времени, совсем ничтожный, - но такой важный для всех. Именно в это время они защищают праведников от нечисти и духов, вылезающих при лживом свете Солнца. Именно они даруют свет и прохладу одновременно, и именно поэтому, возможно, ночь вечно грустна - словно бы в веяную память о тех временах, когда не было вокруг такой злобы, способной обернуть любое благо в гибель.
Но и Луна со звёздами не вечны и не всемогущи. Они тесно связаны с Садами Праведников, - ведь это именно во имя праведных душ сияют звёзды. Даже в таком месте, как Сады Праведников, возможно отступничество - отступничество в виде злых сил, то и дело стремящихся туда прорваться. И каждая падающая звезда...
Каждая падающая звезда не обозначала ничего хорошего. Только то, что в очередной раз они подобрались до невозможности близко. Только то, что там, за гранью, некто перешёл на их сторону, - и теперь они стали сильнее. Свержение, неприятие, отступничество, тяжелейшая ошибка... Именно поэтому аравийцы так боялись звездопадов. За свою жизнь Асир видел звездопад лишь раз - и он помнил, как генерал эль-Кабир стоял, склонив голову, его верный телохранитель и слуга, аль-Шахид, он же - Скай Блейд, - шептал слова молитвы, а кто-то другой, кто-то, чьего имени Асир не запомнил, и вовсе стоял, тихо плача в кулак. Сам же Асир лишь в то время крепче вцепился в свою джамбию, твёрдо решив для себя, что даже такую угрозу он не встретит безоружным.
Но Блейзинг Стар не знал этого слова. Он не мог сказать, что оно значило, равно как и не казалось оно ему неправильнфм или злым. Всё так же он не ощущал ничего, кроме опустошённости. Он лишь смотрел на Асира, всё ещё плача, - а затем тихо произнёс:
- Я... я прекрасно понимаю, кто я для вас, ребят... Эти бусы чёртовы забыл... пришёл вчера... такой... дома бардак... перья... аллергия... а теперь ещё вы и знаете, что я... я...
С этими словами он многозначительно кивнул на свою руку. А Асир, снова утерев ему слёзы, решил продолжить. Нежно поглаживая его по щеке, он прикладывал все усилия к тому, чтобы в его голосе не было ни капли издёвки.
- Послушай, Шихаб. Твоя проблема сейчас только в одном - в том, что ты слишком много от себя требуешь - но особо ничего менять не хочешь. То ли от шока, то ли ты сам по себе такой, - я не берусь говорить. Мне всё равно, что ты там сам в своём же доме нашёл вчера ночью, - сказал он чистую ложь и вспоминая лишь своё отвращение. - Всё равно, что ты якобы кого-то там разбудил, - я к тому времени уже проснулся, а эти двое так ничего и не услышали. Аллергию мою можно исправить запросто - просто убери все перья из комнаты, и я не буду чихать, ну на худой конец - посплю в коридоре. А ещё да, Шихаб, - добавил он, - мне всё равно, в каком состоянии твой дом. Потому что он твой. Ты в нём живёшь. Не я. Твой дом - твоя крепость. Равно как и всецело твоё право хранить ботинки на шкафу, а куртки - в кухонном шкафчике. Это мы должны будем это стерпеть и просто принять как верное.
Блейзинг Стар кивнул в ответ. Его израненная рука тут же вцепилась в руку Асира, словно бы он боялся, что тот решит бросить его. Но Асир в ответ лишь покачал головой:
- Где ты хранишь сигареты, Шихаб?
- В к... комоде, - выдавил из себя Блейзинг Стар. - Верхний ящик, справа, зажигалки на них лежат...
- Значит, помнишь, - улыбнулся ему Асир. - Пошли на улицу, постоим, проветримся?

Медленно, словно бы каждое движение давалось ему с огромным трудом, Блейзинг Стар встал с пола. Осторожно одёрнув свои рукава, он подошёл к комоду, открыл его и дрожащей рукой выудил из ящика сигарету и зажигалку. В тот же миг, проверяя её, он высек из неё быстрым движением голубое пламя, - и тут же закурил сигарету прямо в коридоре.
- Ты прав, - тихо сказал Блейзинг Стар. - И ведь я знаю, как всё решить, вот только для этого я вас должен попросить об одной уступке...
- Какой?
Тень улыбки мелькнула на мгновение на лице Блейзинг Стара:
- Я почему решил здесь курить... сегодня же вызову сюда уборщицу. Все перья вычистит, всё уберёт, обещаю, больше никаких сюрпризов не будет! Хотя, наверное, ты вряд ли поверишь тому, кто...
Сказав это, Блейзинг Стар многозначительно поднял свою руку, не забыв при этом придержать рукав халата. Но Асир лишь покачал головой. Всё, чтобы успокоить сейчас этого нервного, но такого необходимого.
- Не переживай, - многозначительно произнёс он. - Отчасти мы и сами такие.
Он сказал это, имея в виду лишь одно - их великую цель причинить самим себе непоправимый вред, забрать кучу жизней, чтобы дать дорогу жизням новым, ещё более многочисленным и никогда не знавшим, что такое рабство. Рабство под крылом у принцесс и необходимость вечно жить за счёт их подачек. Нет. Такого быть не должно. Пусть те, кто родится потом, никогда не узнают, каково жить так. И Асир ради этого готов был пойти на всё, - хотя и понимал, что уже проговорился в более чем достаточной степени. Аравийское слово, намёк на мрачное будущее Асира и братьев...
Но Блейзинг Стар ничего не заподозрил. Сделав глубокую затяжку и выпустив дым, он тихо сказал:
- Так вот, об уступке... Я... в общем, я бы попросил вас посидеть в кафе. Там всегда тихо, никого нет, никто никого не тронет... Карту... как сказать... карту я вам дам, скажите тогда, что вы... ну, от меня... вам скидку сделают. А я пока попрошу привести в порядок мой дом. Идёт?
Асир коротко кивнул в ответ. Посидеть в тихом месте он хотел и без того. Главное, чтобы там действительно никому ни до чего не было дела, - ибо он собирался обсудить с братьями детали плана Джалида. Он уже было развернулся, чтобы пойти в ванную и наконец-то вымыться, как тут Блейзинг Стар остановил его:
- Слушай... ты меня несколько раз... ну... назвал так странно... Что значит это слово?
- "Шихаб"? - поинтересовался Асир. Быстрый кивок был ему лучшим ответом, - но распространяться Асир не хотел. Он лишь посмотрел куда-то в сторону - и сказал лишь часть страшной правды.
- Ничего особенного. "Падающая звезда" - не более того.
Блейзинг Стар посмотрел на него с удивлением. Странный язык... да и в принципе, что это может быть за язык? Никогда в жизни он не слышал ничего такого, ничего даже близкого. Ни эквестрийский, ни южный, ни кристальный... Но не сказать, что Блейзинг Стару не понравилось это слово.
Для себя он решил, что следующее своё письмо Винд Уокеру он подпишет именно так. В некотором роде - совершенно детское хвастовство новой кличкой. Но таков был Блейзинг Стар. В своём стремлении порадовать свою любовь, которая, как он понимал, была теперь невероятно близким к тем, кто бы ни говорил на этом странном языке, он был готов зайти и намного дальше.

Погода в кристальном гнезде отступников действительно изменилась буквально за полчаса. Вместо светлого неба с мягким солнцем - плотные тучи, нависавшие так низко, что, казалось, их можно было бы коснуться рукой. Яростный ветер трепал за окном кусты, а малочисленные прохожие стремились найти любое укрытие, - что угодно, лишь бы скрыться от грядущего беспощадного града. Воздух вокруг стал по-странному чистым и сухим, словно бы тоже замерев вместе с остальной природой в предвкушении. Непривычное чувство - даже в ожидании песчаной бури не ощущаешь себя так.
Отодвинув в сторону чашку с кофе, Асир даже поморщился. Действительно, лучше с отступниками не связываться в принципе. Кофе, который ему налили здесь, и в подмётки не годился тому крепкому аравийскому напитку, к которому он привык. Такому терпкому и горячему как песок под полуденным солнцем. А здесь... а что здесь? Бурда - и то слишком мягкое название для того, что ему подали. Зато расхвалили как чуть ли не фирменный и самый лучший напиток Кристальной Империи. Да и попасть в это кафе могли далеко не все. Блейзинг Стар проводил их сюда лично, и напряжённость в глазах персонала пропала, лишь только стоило им увидеть его. Он явно был у них постоянным клиентом - и клиентом дорогим.
Как бы там ни было, проводив своих гостей в кафе, Блейзинг Стар сказал, что прямо сейчас отправится вносить их в списки, - а после этого ему предстоит исполнить обязанности погодного. Вносить в списки... Подумав об этом, Асир даже вздохнул. Хорошо было бы, если бы всё-таки оказалось, что Блейзинг Стар на работе ведёт себя чуть более скоординированно, чем в жизни. Асир не хотел говорить ему об этом, потому как дожать его до определённого состояния и определённого поступка было бы легко, - но пока что он был им нужен. Равно как и нужно было то его состояние, в котором он полностью отдаёт себе отчёт.
Всё-таки Асир был зол на Блейзинг Стара. Зол потому, что всецело зависел от эт этого молодого крылатого развратника. А то, что Блейзинг Стар был таковым, и доказывать не надо было. Намётанный глаз опытного убийцы моментально подметил кучу мелочей. Характерный запах у него дома, который иначе как запахом секса не назовёшь. Эти ароматические свечи, долго при которых находиться не смог бы никто, - но на время плотских утех они подошли бы просто идеально. Эти анальные бусы, которые он явно не успел убрать. А только сегодня с утра ещё одно неприятное открытие в виде салфетки с засохшей спермой на полу. Нет. Определённо, всё это было отвратительно, и принять это как правильное Асир не мог.
И в тот же миг, словно бы подслушав мысли Асира, один из братьев, сидевших напротив него, отодвинул свой напиток, такой же кофе, какой был и у Асира, и тихо спросил:
- Слушай, Ауткаст... всё спросить хочу. А что именно я вчера нашёл, и почему Блейзинг так испугался?
Асир отвёл глаза в сторону. Всё хуже и хуже. Теперь придётся либо вдаваться в грязные детали, чего он совершенно не хотел, потому как чувствовал бы себя так, словно бы позволяет всему миру залезть в собственную постель, - либо так или иначе лгать. А этого он, помня о том, какова именно будет судьба лгущего праведника, тоже не хотел. И потому он решил, что просто сделает вид, будто ничего не услышал.
Однако Алима было не так просто заставить замолчать. Подавшись вперёд, он решительно дёрнул Асира за рукав - и уставился на него полным искреннего интереса взглядом:
- Ну скажи, пожалуйста! Я вот вообще ничего не понял. Что это было? Зачем оно ему?
- Оно дорогое? - неожиданно поинтересовался Салим, заставив Асира вздрогнуть. - Может, он это украл, и теперь боится? Нам же говорили, что он в прошлом - вор...
- Нет, - выдохнул Асир, пытаясь собраться с мыслями. - Это не краденое, и цена ему от силы - один золотой, да и то многовато. Но... скажем так, вам достаточно знать то, что я знаю, что это, и для чего это. Лушим решением для нас будет просто сделать вид, что мы ничего не видели.
Асир произнёс это не без доли злобы, ощущая себя так, словно бы его здесь, в этом кафе, пытаются раздеть у всех на глазах. Меньше всего ему хотелось обсуждать чужие сексуальные пристрастия, да ещё и пристрастия того, кто сам по себе был ему не особо приятен. Думая лишь об этом, он посмотрел в окно.
Да, действительно, Блейзинг Стар не обманул, сказав про град. На зеркальные тротуары с характерным потрескиванием падали крупные куски льда и хлестал беспощадный ливень. Небо, казалось, стало ещё темнее, а очертания домов превратились в нечто, напоминающее зазубренные скалы. Вокруг стало темно как ночью. Странное ощущение - ощущение собственной защищённости и отрешённости ото всей этой суеты. Но в то же время эти чувства не вселяли ничего, кроме спокойствия.

По правде говоря, Блейзинг Стар всё ещё немного нервничал. Не так уж и часто ему приходилось приглашать в свой дом кого бы то ни было, а уж тем более - платить за это деньги. На самом деле, мало кто в принципе был у него дома - друзьями он так и не обзавёлся, с коллегами он общался исключительно по работе, а невест он не заводил из принципа, решив, что будет верным Винд Уокеру до конца. Но не сказать, что он не приглашал никого. Пару раз был у него дома его начальник, отказать которому Блейзинг Стар просто не мог, как бы ни хотел. Был у него дома давным-давно тот, кого он мог бы назвать своим другом, - но пз дружбы этой не вышло ничего путного, в основном - из-за замкнутости Блейзинг Стара. И наёмный персонал.
Раз в год Блейзинг Стар раскошеливался на генеральную уборку собственного жилища - часто перед Днём Согревающих Сердец, исключительно в дань тому, чтобы в некотором роде войтитв новую жизнь, начать всё с чистого листа и подготовиться к переменам. Но то было раз в год, и то зимой. И Блейзинг Стар много лет пользовался услугами только одного, определённого уборщика, - и никогда не пускал никого в свою комнату. Он жил фактически в полной неразберихе, порой бывало так, что собственные вещи падали ему на голову, а запах его же собственной спермы, как ему казалось, впитался в стены комнаты так, что не спасло бы ни одно проветривание, - но в этот раз Блейзинг Стар был готов раскошелиться даже на собственную комнату.
Закончив с работой погодного, равно как и внеся всех троих своих гостей в очередной предварительный вариант списка, он обежал всё то здание, в котором он работал, опрашивая всех, не знает ли кто кого-то надёжного, кому можно было бы доверить убрать весь дом, - и кто будет держать язык за зубами, все зависимости от того, насколько много компромата, связанного с личной жизью Блейзинг Стара, там можно будет обнаружить. Удача улыбнулась ему на третьем этаже. Один из секретарей сказал, что уже несколько лет подряд он нанимает одну и ту же уборщицу, работавшую именно в это здании, - и привёл её буквально через пять минут. И вот она стояла перед ним - сухая как жердь представительница народа кристальных, одетая в тёмно-коричневую форму. Взгляд её глаз с шестиугольными зрачками был цепок, а короткие светлые волосы были заправлены за уши. Она даже не убрала свою швабру, словно бы показывая всем своим видом, что работа у неё нелёгкая, занимающая всё её время. Но в то же время она ждала. Понимала, что правая рука главного секретаря наверняка хорошо ей заплатит. И потому она уверенно поинтересовалась:
- Чем могу быть полезна?
Блейзинг Стар тяжело вздохнул - и раскрыл свой кошелёк. Он прекрасно догадывался, что обычными для такой ситуации пятью золотыми не отделаешься. Но он чувствовал себя так, словно заслужил эти траты. И в этот раз он действительно решился пустить хоть кого-то в свою же комнату, - только бы это было во благо.
- В общем... - замялся он, - я живу недалеко от вокзала, дом такой... ну, не знаю, примерно как Кристальное Сердце по цвету, только чуть темнее. Он там один такой, - улыбнулся Блейзинг Стар. Две комнаты, гостиная и моя спальня, плюс, коридор, кухня и ванна. Мне бы хотелось, чтобы вы до вечера, ну... убрали там всё. Сразу скажу, бардак у меня дома... Но... амм, бардак... несколько... своеобразный...
- Что именно там? - поинтересовалась уборщицв, теребя швабру. А Блейзинг Стар твёрдо решил, что терять ему уже нечего. Пригладив свои залитые маслом болотного цвета волосы, он принлся объяснять:
- Ну... думаю, что проще будет сказать, что именно там вас ожидает. В коридоре могут быть... эмм... грязные салфетки. Их, конечно, выбросить надо. Плюс, я курю в коридоре, весь пол в пепле. Это надо... амм, помыть пол и ковры. Плюс, разобрать все комоды, разложить всё по порядку. Ну и...
Сказав это, Блейзинг Стар машинально потянулся за сигаретой - но вовремя остановил себя, вспомнив, что ему запрещают курить на работе. Вместо этого он лишь открыл свой кошелёк и вытащил оттуда пять золотых. Зачем-то посмотрев на них, словно бы желая убедиться, что с ними всё в порядке, он уверенно протянул их уборщице.
Её реакции позавидовали бы многие профессиональные спортсмены. Мгновение - и тут же изящным жестом она взяла монеты и положила их в карман своего фартука. В глазах сверкнула ничем не прикрытая алчность, но она прекрасно понимала - ей заплатят и ещё, и ещё, - сколько бы она ни пожелала.
- Далее, - потёр руки Блейзинг Стар. - У меня там... ну, ванная. Всё надо промыть, весь пол и всю... эмм, ванну, убрать грязные салфетки, если они и там есть... Плюс, постирать все мои вещи.
Ещё пять золотых досталось уборщице, на чьём лице явно читалось удовольствие от ситуации. Кивнув Блейзинг Стару, она дала понять, что готова услышать продолжение своего задания.
- Ну, затем... там гостевая. Вот там сразу скажу, ну... бардак так бардак. Постирайте все подушки и найдите в шкафу постельное бельё. Им надо... как сказать... застелить все кресла. Но перед эти надо сделать и ещё кое-что. Там, на полу, полно моих перьев. Все эти перья надо собрать и выбросить. Лучше бы, если бы не осталось ни одного. Ну и...
С этими словами Блейзинг Стар достал ещё двадцать золотых. Отсыпав уборщице ровно половину, он продолжил:
- Ну и... да. В общем... моя комната. Там надо отмыть ковёр, выбросить всё те же салфетки и везде, во всём доме... ну, пыль протереть... В шкафу лежат моё пальто и грязная туника. Пальто надо повесить в шкаф и отпарить, а тунику - постирать. И... только это... ещё...
Уборщица нахмурилась. Она сразу поняла, что дома у него она может наткнуться на что-то, что могло бы скомпроментировать Блейзинг Стара, - и вот сейчас он ей об этом расскажет. И она не ошиблась. С тяжёлым вздохом Блейзинг Стар произнёс:
- В общем... вся моя комната заставлена... как бы так сказать... игрушками для взрослых. Они... в общем, скажем так, разбросал я их повюду. Их все надо найти и положить в большую коробку около дивана. На самом же диване надо постирать чехол и покрывало, а на кровати - сменить бельё, старое, конечно, тоже постирать надо... В общем, сделайте так, чтобы было чисто! - с мольбой произнёс он.
Сказав это, он уверенно протянул уборщице ещё тридцать золотых, сцапанных ей в то же мгновение. Ей нравилась ситуация. Нравилась и приятная, только что полученная сумма, - и то, что у заплатившего тоже оказались свои грязные секретики. Она прекрасно догадалась, что Блейзинг Стар, мягко говоря, расстроится, если хоть что-то из этого всплывёт наружу. Кто знает, кто знает... быть может, приятная сумма будет оказываться в её кармане гораздо чаще, - например, минимум в месяц раз? Если, конечно, выяснить и ещё нечто нехорошее. Для подстраховки - исключительно для подстраховки.

- И ещё кое-что, - отвлёк её Блейзинг Стар от собственных алчных мыслей. - Я... эмм, я совсем забыл про кухню! Вы знаете, я редко готовлю, но если готовлю, то... как сказать... в общем, вечно не угадываю с порцией, - улыбнулся он. - Там у меня... скажем так, грязная посуда - на столе, у раковины, под столом... Вот пол на кухне надо тоже вымыть, помыть... ну, посуду, а затем расставить её по шкафам. А, ещё да! - неожиданно вспомнил он. - Я с утра... амм... пролил, в общем, кофе на пол, на столе стоит поднос с черепками, потому как они... ну, не влезли в помойку. Вот мусор тоже надо вынести.
Сказав это, Блейзинг Стар уверенно отсыпал уборщице ещё десять золотых. А она, тут же убирая их, решила осторожно выяснить, будет ли у неё абсолютная власть в доме хоть на время, или же ей придётся что-то обделить вниманием. Обделить лишь ради того, чтобы подействовать от противного - залезть именно туда и потом начать шантажировать Блейзинг Стара любым копроматом, который бы она на него ни нашла.
- Всё понятно, - сухо сказала она. - Один только вопрос: что мне видеть не стоит? Куда не надо лезть?
Но в тот же миг её желание куражиться исчезло. В глазах Блейзинг Стара появилось мало чем прикрытое удивление и даже... искра злорадства? А, впрочем, затухла она в ту же секунду, словно бы её и не было. Он лишь пожал своими крыльями, из одного из которых в тот же миг выпало перо, - и улыбнулся:
- Ну что вы... Вы же меня знаете, у меня всё на виду. Видите, я... ну, как сказать... не особо и скрываю, что у меня в доме эти самые игрушки... убрать их вам доверил... У меня, ну, в общем... мне нечего скрывать, - распахнул он крылья от энтузиазма. - Просто нечего. Так что смотрите везде, ну, в общем... как сказать... - на мгновение зажмурился он. - Ничего более порочащего, чем грязные салфетки, у меня нет.
Со стороны Блейзинг Стар мог действительно сойти за нелепого, наивного дурачка, чья речь кишела словами-паразитами, а конечности, казалось, могут подкоситься и задрожать от любого нервного напряжения. Но так было только отчасти. Все, кто с ним работал, знали его как рассчётливого специалиста, способного на очень многое... вот только не всегда это "многое" удавалось получить от него за просто так. Его призвание вора исчезло лишь отчасти - по чужим карманам он не шарил чуть ли не с того дня, когда впервые встретил Винд Уокера. Но зато именно его специфичный талант и отметил главный секретарь, лишь только его заприметив в центре Кристальной Империи.
Прав был Асир, полагавший, что гнездо отступников прогнило насквозь. Как понял Блейзинг Стар буквально через пару недель, в Кристальной Империи порядки прекрасно описывались словами: "Не подмажешь - не поедешь". Но никто, совершенно никто кроме Блейзинг Стара, не мог так вовремя скоординироваться на работе. Равно как и не мог выбить как можно больше денег из какого бы то ни было мелкого министра... хозяина торговой лавочки... да и просто землевладельца. Иными словами, Блейзинг Стар совершенно не брезговал взятками. Более того - подавляющая часть его доходов состояла именно из них. И потому Блейзинг Стар прекрасно догадался, что уборщица всё-таки далеко не так честна, как ему говорили. И что она хотела бы найти на него куда более весомый компромат, чем просто грязные салфетки или армия искусственных членов.
Вот только не удалось бы ей ничего из этого. Никаких документов с подтасованными цифрами Блейзинг Стар у себя дома никогда не хранил. Самые весомые "документы", которые там можно быоо бы отыскать, - многочисленные чеки из самых разных ресторанов. Всё остальное он либо сразу уничтожал, либо хранил в сейфе замок от которого не мог открыть дажеьсам главный секретарь. Идеально спланированные преступления за спиной у кристальной принцессы. Ей-то ничего - страна почти не страдает от убытков. А вот Блейзинг Стару эти деньги вполне могли бы и пригодиться...
Уборщица стояла на месте, понимая, что допустила ошибку. Наивный молодой простак оказался вовсе не так наивен и прост. Явно догадался, что его могут начать шантажировать - и потому заранее обезопасил себя от всего. Больше всего ей хотелось вернуть ему все его деньги и предложить найти кого-то другого для уборки, - но она сдержалась, думая о том, сколько уже он ей заплатил. В принципе, на такую сумму можно было спокойно жить месяц, не работая. И потому она решила, что всё-таки сделает то, за что ей заплатили. Коротко кивнув Блейзинг Стару и перехватив свою швабру поудобнее, она уверенно пошла в подсобку, - прекрасно ощущая на себе его одновеменно рассеянный и цепкий взгляд серых глаз.

Чувствуя себя по крайней мере королём абсурда, Асир с уверенностью выцарапал кончиком угольной палочки на салфетке очертания чего-то, похожего на скопление аравийских Башень, - вот только накрытх щитом, вроде того щита, что показывал им Джалид. Он всё ещё не понимал, как именно сработает его безумный план, - он мог лишь надеяться, что всё сработает гладко. Но сейчас он нервничал, потому как всё зависело не от них. Всё зависело от Блейзинг Стара, который должен был забрать их из кафе ещё минут пять назад.
Вечерело. Тёмные облака стали немного рассеиваться, а град хлестал уже не так яростно. Однако даже несмотря на это, в кафе было темно. Приветливые официантки то и дело меняли им свечи, - подсвечник со старой свечой стоял прямо между Асиром и братьями, а свеча, горевшая в нём с самого утра, закончилась ещё давно, как и все её последовательницы. Приятная атмосфера. Ощущение себя одновременно чужим и своим.
Однако несколько фактов настроение Асиру всё-так портили. Первый - что как он ни старался, но отступническую еду он есть так и не смог. Всё, как ему казалось, скрипит на зубах, словно крошечные капли града. И второе - они с братьями уже выложили здесь кругленькую сумму, - и это с учётом скидки! Однако даже сейчас Асир постарался абстрагироваться от этого ощущения того, что он явно переплатил. Ни суп, ни салат, ни выпечка не пришлись ему по вкусу. Не пришлись ему, - зато к ней с большой теплотой отнеслись оба брата, один из которых сейчас с упоением дожёвывал свой пирожок.

- Хватит жрать! - неожиданно со злобой рявкнул Асир на Салима. Он и сам не знал, что вызвало у него столь бурный приступ гнева, - плохая ли еда, осознание того, что они зависят от не вызывающего у него никаких тёплых чувств Блейзинг Стара, или же ситуация в целом, когда они оказались в этом кафе как в западне, - и отчасти опять же по вине Блейзинг Стара. Что бы это ни было, это тёмной, совершенно непроглядной материей росло в его душе, опутывая собой саму его душу. Сгусток абсолютной ненависти. Асир прекрасно понимал, что сейчас бы ему не помешала одна из рабынь, запертых в его подвале, - просто для того, чтобы, методично пробивая ей конечности и снимая заживо кожу, насиловать её ножом, - а после просто избавиться как от любой отжившей своё вещи.
Он вынужден был признать перед собой: он ненавидел Блейзинг Стара. Больше всего он желал довести его до самоубийства, - убивать его было бы слишком просто. Но взрастить в нём же самом собственного злейшего врага, наблюдать, как его терзают противоречия, а после - насладиться тем самым моментом, когда ты понимаешь, что ты забрал чужую, отступническую жизнь. Определённо, в этом есть своё очарование. Но...
Раз за разом Асир прокручивал у себя в голове наставления Винд Уокера. Он говорил, что Блейзинг Стар многим обязан ему, - но чем и как давно, он не объяснил. Равно как и упрашивал всех троих не причинять ему вреда. И даже... зачем-то попросил возможности так или иначе не допустить его на Бал, если он решит пойти. Странно. Винд Уокер печётся о благе молодого развратного отступника, которого следовало уничтожить первым, при самом входе в бальный зал. Но Винд Уокер тогда очень нервничал и даже невольно распахнул крылья, что свидетельствовало о том, что эмоция, которую он в тот момент испытывал, была сильнейшей.
Но если бы это был только Винд Уокер, Асир бы сделал всё, чтобы пропустить его слова мимо ушей. Но затем о чём-то схожем сказал и сам Джалид, - во всяком случае, тоже просил не трогать этого отступника. И в этот раз Асир был готов покориться. В конце концов, слово главаря банды, аравийского мага, всегда было законом.
И только поэтому он и терпел. Терпел этот проклятый ресторан, общество Блейзинг Стара, свою зависимость от него, равно ка3 и тот факт, что им ещё несколько дней предстояло существовать вместе. Но всё-таки злоба на всех и вся требовала своего выхода. Именно поэтому он и сорвался на Салиме, который от испуга чуть было не выронил свой пирожок. Отложив его в сторону, он со страхом спросил:
- Почему? Я хочу есть, Ауткаст. Неужели нельзя?
Асир тяжело вздохнул, пытаясь собраться с чувствами. Град на улице так и не прекращался, и то, как они должны были попасть домой, оставалось словно бы под завесой тайны. Холодом веяло даже через окно на дальнем торце здания. На улице - ни души, все знали, что будет именно так, - и потому заблаговременно встретились. Но их обещал забрать Блейзинг Стар. Которого не было уже минут пятнадцать после означенного им же самим времени.
- Ты просто и так много съел, - решил он не открываться и не показывать своих чувств. - И мы и без того на большую сумму поели. Умерь аппетит.
Вздохнув и поправив свой шейный платок, Салим отложил пирожок в сторону - и приянлся зачем-то теребить рукав своей туники. Зато в разговор вмешался его брат:
- Знаешь, Ауткаст... всё-таки так нехорошо. Мы тебе ничего не сделали, чтобы ты на нас срывался. И ты...
- После того, что я сделал... - выругался Асир, - я имею право делать всё, что бы я ни пожелал. Или вам напомнить, благодаря чему вы всё ещё живы?
Братья затравленно замолчали. Старая, неприятная история - история того, как они попали во "Фронтовую Семью". Но Асиру нужно было хоть кому-то надавить на больное, хоть кого-то втоптать в грязь и ощцтить свою абсолютную власть наравне с такой же силы мощью. И именно поэтому он подался вперёд и заговорщически начал:
- Ваш отец влез в долги. Влез со дня вашего рождения, потому как вашим хромым ногам требовался уход, который мог бы обеспечить только врач. Он стоял на паперти с протянутой рукой, он брался за любую работу, - вот только очень быстро переутомился. Умер и оставил вам кучу долгов.
Вы жили. Вы радовались. Вам казалось, что эта сумма вам по зубам, - когда появились его разъярённые друзья, потребовавшие свои денежки. Один из них особо зверствовал, - не так ли? Он даже подослал один раз бандитов, чтобы они разграбили ваше жильё, - но так и ничего не нашёл.
А затем самое интересное. Он сказал, что раз с вас нечего брать, - он возьмёт вас обоих в свои рабы. И ведь взял бы, - не подслушай это вовремя я, оказавшийся рядом по случайности. Он был уничтожен на пути домой. А вы... а вы подарили мне свои жизни и присягнули мне на верность. Не означает ли эта присяга то, что вы должны повиноваться мне? Или у вас другое видение проблемы?

Братья покорно замолчали. Они поняли, что нечто, - то ли они сами, то ли обстоятельства, то ли какое-то конкретное из них, - разозлило Асира до предела. За все свои долгие годы подчинения ему, они отчасти научились разгадывать его эмоции. И не было ничего страшного в том, начни он бурно выражать своё негодование. Да, он мог поднять руку в этот момент, да, он мог наорать, - но такие вспышки злобы у него были редки и проходили очень быстро. Потом он обычно искренне прочил за них прощения - понимал, что в большинстве случаев его задевал какой-то пустяк, не стоивший его внимания. И потому братьям отчасти нравилось то, когда он начинал на них ни с того ни с сего орать, - пытаясь компенсировать свою вину, Асир мог пригласить их к себе домой на чашку прекрасного аравийского кофе, дать им одну из своих рабынь на развлечение... да и просто поговорить с ним всегда было интересно. У Асира всегда находилась в запасе история, которой он был готов с радостью поделиться под потрескивание огня свечи. Но если же это была тихая ярость...
То, что с ним происходило сейчас, не сулило ничего хорошего. Оба брата понимали, что Асира сейчас от нападения на кого угодно - даже на официантку, которая тем временем прошла мимо них к соседнему столу, - останавливает лишь приказ Джалида. Равно как и со вчерашнего дня он мечтает увидеть медленную и мучительную смерть Блейзинг Стара. Но он держится - пока что держится. Пока что его ненависть идёт толькь ему впрок, лишая его аппетита и заставляя его концентрироваться на том, как именно и на ком он отыграется на Балу. И успокаивать его было бы бесполезно. Свой выбор он сделал давно, равно как и давно наметил свой путь. Оставалось только одно - молча терпеть всё, что бы он ни сказал. Любое слово распалило бы его ярость лишь сильнее. Проще было бы просто перетерпеть.
Однако Асир не лишился полностью контроля над собой. Сделав глубокий вдох, он посмотрел по сторонам и неожиданно протянул:
- Лишнее я сказал. Всё время забываю, что мы не дома.
- О чём ты, Ауткаст? - поинтересовался Салим. А Асир в ответ лишь кивнул на своё полностью закрытое туникой плечо и тихо сказал:
- У них не как у нас. Здесь нас подозревают изначально. А я со злобы на вас выдал историю о вашем же прошлом и о том, как я вас из вашего же кошмара и вытащил. Они не должны это знать. Они не должны знать, кто я, равно как и о нашей великой цели. А я проговорился от большого ума. Я подвёл Миднайта, - повторял он почти монотонно. - Всё может сорваться из-за меня.
Братья переглянулись между собой, а один из них - тяжело вздохнул. Они прекрасно понимали, что стало катализатором этого приступа ненависти... а, точнее, кто. Блейзинг Стар. Братья, без сомнения, тоже относились к нему настороженно - слабо верилось, что настолько рассеянная и неловкая личность будет способна хоть на что-то серьёзное. Но в то же время не сказать, что он им не понравился. Неплохой мальчишка. Видно, что знающий, но почему-то свои знания не умеющий применять. У Асира же к нему на редкость враждебное отношение. Возможно, стоит больную тему проговорить?
- Слушай, Ауткаст... - протянул Салим. - Чем тебе так не нравится Блейзинг?
Асир уже было сделал глубокий вдох, чтобы выдать длинную тираду, - но в тот же миг оборвал себя, даже не начав. Он внимательно посмотрел на свою чашку с уже третьим сортом кофе, который тоже не пришёлся ему по нраву, смерил взглядом обоих братьев, а затем - тихо выдохнул и уставился куда-то в стену:
- Давайте скажем просто... Я прекрасно понял, кто он. И мне более неприятен не он сам, а то, чем он занимается, - в том числе, и в своё свободное время.
Снова это загадочное молчание, способное означать что угодно. Братья посмотрели друг на друга, не понимая, что вообще может быть на уме у Асира, - как тут дверь в кафе открылась. Весь промокший, несмотря на то, что его крылья были сложены у него над головой на манер то ли крыши, то ли зонта, Блейзинг Стар что-то быстро спросил у одной из официанток, - а затем в тот же миг направился к своим гостям.
- Всем привет! - лучезарно улыбнулся он. - Извините, что опоздал, - я... ну, в общем, кажется, решил проблему с Балом!
Асир заинтересованно подался вперёд. Он хотел уже было спросить, как именно Блейзинг Стар этого добился, что надо сделать, равно как и надо ли, и сколько они ему за это должны, - как тут неожиданно к столу приблизилась официантка, держащая в руках кусок пергамента.
- Ваш счёт, - сухо сказала она и замерла, выжидая.
По правде говоря, Асир дажн не хотел смотреть в чек, - и так понял, что съедено и выпито ими было немало. И сумма, скорее всего, окажется кругленькой. Он уже собирался было отдать официантке большую часть своих золотых, и то боясь, что этого будет недостаточно, - как неожиданно Блейзинг Стар коротко отрезал своим неожиданно ставшим холодным голосом:
- Вы, кажется, чего-то недопоняли. Они - мои друзья.
- Скидка? - спросила официантка. Но в ответ на это Блейзинг Стар лишь нахмурился:
- Вы снова меня не понимаете. Вы прекрасно знаете, кто я. Вы знаете, что я могу, и что мои руки длиннее, чем может показаться. Вы знаете, всякое бывает - сегодня есть ресторанчик, а завтра его возьми да разломай, потому как стоит он на чужой и частной территории. Нет-нет, я совсем не про вас, - с притворным сочувствием сказал он. - Это я так, из практики вспомнил. Но думаю, я вам доходчиво объяснил, почему вам стоит подарить моим гостям их сегодняшнее у вас пребывание.
Все трое ошарашенно уставились на Блейзинг Стара. Совершенно на него не похоже - идеально чистая, без междометий и слов-паразитов речь, холодный, цепкий взгляд, да и черты лица, казалось, заострились... Видимо, только так он и ведёт себя на работе, - ставя всех в собственные жёсткие условия и рамки. И вот теперь ему пришлось применить свои "таланты" и здесь, просто ради того, чтобы его гости поели бесплатно.
- Не боишься, что больше тебя сюда не пустят? - хмыкнул Асир. Блейзинг Стар в ответ лишь пожал крыльями и посмо рел куда-то в потолок:
- Пусть только попробуют, - тихо сказал он. - И пусть только попробуют обслужить не так. Да, я тут часто обедаю, еду заказываю, - но им будет тяжелее найти себе новую работу или такого же выгодного клиента как я, чем мне - заказывать еду в другом месте. Я-то привыкну, но привыкнут ли они к жизни на улице?
Асир вздохнул. Да, определённо, такой Блейзинг Стар был ему ещё больше не по нраву, чем старый. Он сразу же догадался, что Блейзинг Стар имеет определённый процент с такого вот запугивания и проворачивания незаконных сделок за спиной у всех. Нечего сказать - устроился он действительно неплохо.
А Блейзинг Стар тем временем даже не подозревал о мыслях гостя. Решительно отряхнув крылья от воды, он поманил всех троих за собой, попутно говоря, - всё так же некрасиво и сбивчиво, словно до этого так ничего и не произошло.
- Ну это... как вам сказать... я тут кое-что придумал. Но обсудим мы это... ну, не здесь. Просто следуйте за мной.
Та самая официантка, придавленная авторитетом и позицией Блейзинг Стара в правящей верхушке Кристальной Империи, немо смотрела вслед уходящим гостям. Да уж, пренеприятный вечер. Она рассчитывала на многое - на чаевые, на то, чтобы порадовать хозяина тем, что три гостя, просидевшие тут весь день, оставили хорошцю сумму, да и просто на то, чтобы раскрутить их на ещё большие деньги. И тут этот Блейзинг Стар, ясно давший понять, что с ними будет за возможность взять то, что должно было бы принадлежать ресторану! Запугал, пригрозил, ушёл прочь. Со своими друзьями... Друзьями?
Официантка вздохнула. Где-то она уже видела такой народ, - смуглый и зеленоглазый, - но где? Даже тот, с закрытой меткой, не походил на кристального. Да, зрачки, да, одежда... Но сам его вид, само то, что он то и дело зачем-то тянулся к поясу, свидетельствовало о том, что он не так прост. Она не слышала, о чём они говорили, - лишь разобрала странный акцент, в котором часть звуков стала гортанными, а друга часть произносилась по-странному чётко. Но что за акцент? Кто они? Множество вопросов, ответа на который нет.
- Ну-ну, Блейзинг, - хмыкнула она. - Дружишь - дружи. Только смотри, как бы не вышла тебе эта дружба боком.

Вечная мерзлота

Почему Блейзинг Стар так ничего и не объяснил, лишь выдав своим гостям тёплую одежду, находящуюся в одном из пунктов её проката на границе Кристальной Империи? Куда он ведёт их через снег и глыбы льда, - именно так он и назвал этот странный, холодный, белый песок и хти зазубренные скалы? Что он задумал? Сколько они уже идут, где конечная цель, и не заблудились ли они в этом царстве холода? Асир как сам не знал ответы на эти вопросы, так и был уверен, что не знает их и их проводник. Потому как на все вопросы он отвечал одновременно загадочно и односложно. Будто бы хотел заинтриговать или просто дать понять: всему своё время.
Тихий, но пробирающий до костей ветер то и дело норовил сорвать шарф, каждый шаг давался как по зыбучим пескам, и казалось, что скоро ты просто провалишься под белую толщу снега. Блейзинг Стар оказался предусмотрителен - взял себе этакие защитные очки на всё лицо и с плотными стёклами. Как он объяснил, идея самих кристальных. Жаль только, что очки эти у него были одни, а в пункте проката защиты для глаз не нашлось. И потому с ощущением того, что мельчайшие льдинки так и норовят забраться тебе под кожу, придётся просто смириться.
В голове два сложившихся обстоятельства - необходимость заполучить билеты на Бал и тот факт, что они идут сквозь вечную мерзлоту, - просто не складывались вместе. К чему это в итоге должно было привести? Что за идея - добывать билеты именно там? Логичнее было бы сделать это в Кристальной Империи. Что в принципе они все забыли в этом царстве холода и тьмы? Билеты хранятся в осбенном месте? Их выдают только тут? Всё казалось совершенно странным и нелогичным - мозаика не складывалась, в ней словно бы не доставало одного элемента, - может, и крошечного, но важного.
И, возможно, именно поэтому Асир решил, что попытается выяснить всё ещё раз.
- Слушай, Блейзинг, - фактически крикнул он, пытаясь перекричать свист ветра. - Что мы в принципе здесь делаем? Почему мы не можем вернуться домой и решить всё это дома?
Но в ответ Блейзинг Стар лишь обернулся в тот же миг, - а в его серых глазах явно сверкали снисходительность и недоумение. Он словно бы только сейчас понял, что его гостям его действия могут быть не особо понятны. Он корил себя за это, - но он понимал, что пока что это надо ради того, чтобы сохранить тайну. Способ добыть сколько угодно билетов на Бал он придумал сразу же. Вот только риск был просто огромен. Могло как сработать на все сто процентов, так и провалиться с треском. Полумеры просто не существовало.
- Мы... ну, мы почти пришли! - ответил он, поправляя свой тёплый шарф. - Подождите секунду... ой, нет, - распахнул он крылья от энтузиазма. - Лучше стойте там, где стоите! Мы... это, ну... в общем, я не хочу, чтобы вы наступили не туда!
"Что он имеет в виду?" - пронеслось в голове у Асира. А Блейзинг Стар тем временем явно выжидать не собирался. Решительно распахнув крылья как можно шире, он присел на корточки и принялся выводить одним лишь кончиком своего мизинца непонятные знаки.
Блейзинг Стар делал это не раз и не два - рисовал этот своего рода шифр, известный лишь своим, тем, к кому в гости он и пришёл сейчас, - и тем немногим, кого они подпустили к себе достаточно близко. Эвер - странные существа, живущие только здесь, в этих краях, до ужаса похожие на кристальных, - но не обладающие и частью их интеллекта. Про них слагалось множество легенд, - об их чудесном пении, о волшебном поцелуе, слаще сахара и крепче любого алкоголя, про то, как они могут ласкать тебя, возведя на самый пик блаженства, который тебе не подарил бы никто ни в Эквестрии, ни в Кристальной Империи... Но незавидной была судьба тех, кто поддался бы их искусу. В лучшем случае тебя бы ждало становление таким же, как они, - прекрасным, но начисто лишённым интеллекта созданием. Но...
Пожалуй, Блейзинг Стар был одним из немногих, кто понял, что у Эвер есть своя иерархия, и что глупы как пробка лишь рядовые солдаты. Те, кто периодически появлялся на границе Кристальной Империи, распугивая зевак, и за кем охотилась королевская стража. Высшие чины Эвер, во всяком случае, прекрасно понимали один язык - язык богатства. Им не нужны были деньги для покупок чего бы то ни было, - в этом плане они отчасти были схожи с драконами, просто жадными до блестящего и красивого. И сейчас Блейзинг Стар собирался призвать либо правую руку королевы а, по совместительству, её мужа, - либо саму северную королеву. Ни больше, ни меньше.
Закончив вырисовывать последний символ, Блейзинг Стал осторожно выпрямился. Ему было наплевать на холод, равно как и наплевать на то, что ветер может запросто смахнуть его художества. Те, кому надо, уже получили его сигнал, и уже спешат к означенному им же самим месту. И потому он встал и постарался выпрямиться во весь свой рост. Даже не оборачиваясь к гостям, он тихо сказал:
- Не вздумайте преклоняться или даже просто склонять голову перед ними. Они... в общем, они чувствуют слабость, и тогда... как сказать... ну, в общем, мы просто лишим себя первого и последнего шанса.

"Они - кто?" - хотел было спросить Асир. Но он понимал: нужно хранить молчание. Они явно забрели в чьи-то чужие владения, и ждут сейчас хозяев. Но кто они? Никогда и никому из всех гостей Блейзинг Стара не доводилось читать или даже просто слышать о тех, кто живёт в вечной мерзлоте. Да и вообще возможность жизни тут казалась маловероятной. Но вряд ли Блейзинг Стар решил пошутить и просто устроить своего рода променад в царство холода. Значит, есть причина. Значит, её надо просто дождаться, потерпеть и получить ответы на все свои вопросы.
И ответ возник в ту же секунду. Снег перед всеми четырьмя, там, где был рисунок Блейзинг Стара, сначала зашевелился, а после - взметнулся вверх столбом, взметнулся для того, чтобы в тот же миг обрушиться вниз ледяными каплями, похожими на мириады острейших лезвий. Пронзительный ветер стал ещё яростнее, и на мгновение всё заволокло плотным туманом - но лишь на мгновение. А когда туман рассеялся, то все четверо тут же обнаружили, что они здесь отныне не одни.
Она была прекрасна. Вся словно бы сотканная изо льда, она напоминала статую - и лишь то, что ветер трепал её волосы, выдавало то, что всё-таки она живая. У неё были роскошные, длинные волосы, почти что до земли, и вытянутые, заострённые уши. Круглое лицо с выступающими скулами вовсе не простило её, а даже наоборот - придавало благородный вид. Зрачки её огромных, круглых глаз были треугольными - и такой же формы была и радужка. Обе её изящные руки были засунуты в ледяную муфту, а подол длинного, изукрашенного и полностью закрытого платья волочился по снегу. Воплощение настоящей красоты. Такая красота, определённо, не должна жить во льдах. Ей бы куда больше подошло жить в другом месте. В Аравии. При богатом господине.
Что-то с ней точно должно было быть не так, - но что? Совершенства никогда не бывает. И, к сожалению, случилось так и в этот раз. Вся её красота перекрылась её речью, - надменной и царственной, но буквально кишащей ошибками.
- Мад хотеть говорить с Великий Королева Эвер?
Блейзинг Стар даже на секунду смутился. Он почти отвык от своего старого имени, - большинство из его коллег даже не знади, как его звали в прошлом. Да и королеве Эвер он сообщил своё имя, не имея в виду факта полного доверия и близкой дружбы с ней. Просто она его новое имя, как бы он его ни пытался сократить, не смогла запомнить. Имя "Мад" для её восприятия оказалось куда проще. И даже более того - Блейзинг Стар уже знал, что говорить с королевой Эвер как с равной себе, будет бесполезно. Она просто не понимает не искажённого, чистого эквестрийского, а уж тем более - сложных предложений на нём. И именно поэтому говорить с ней стоило как можно более короткими и искажёнными фразами.
- Мад хотеть просить Великий Королева Эвер помощь, - сказал он, смотря ей прямо в глаза. - Мад есть план. Мад нужны Эвер. Много Эвер.
Королева склонила голову, явно о чём-то размышляя или пытаясь получше понять. Но это замешательство длилось недолго - меньше минуты. Внимательно посмотрев на Блейзинг Стара, она продолжила:
- Мад иметь красивый спутник. Красивый кристальный спутник стать хорошим Эвер.
- Эй! - возмутился Асир, поняв, что речь идёт о нём. - Никаким Эвер я не стану, и прекрати так смотреть на меня... - прошипел он сквозь зубы: - свиньи кусок...
Но королева, казалось, сама забыла о своём любовании Асиром. Она старательно поправляла свою ледяную муфту, стряхивая с неё льдинки и снежинки. И только когда она довольно поджала губы, она продолжила свою речь:
- Мад знать. Эвер хотеть золотые. Великая Королева Эвер хотеть выслушать план Мад.
- Праздник, - начал Блейзинг Стар, - состояться в Кристальная Империя. Четвёртый восход. Быть много кристальные. Мад хотеть: Эвер напасть на кристальные. Кристальные не мочь защититься. Эвер вернутся домой с помощь сердца. Сердце запустить мои друзья. Эвер будут невредимы. Эвер должны вернуть новые Эвер. Мад ждать твою цену.

План Блейзинг Стара, такой странный и такой рискованный. Нанять этих ледяных тварей лишь для того, чтобы они якобы попытались сорвать Преддверие, - и сделать из Асира и братьев героев дня. Слишком много чего должно было стоять на кону, - начиная от успешного выполнения бандитами задания своего главаря и заканчивая просто потерей Блейзинг Старом своей должности, - если, конечно, его махинация вскроется. Асир не знал, какую цену назовёт королева Эвер, равно как и не был уверен в том, что их идея в принципе не обернётся крахом. Эти существа глупы и падки на всё необычное. С такими в принципе стоит быть осторожнее.
- Великий Королева Эвер думать! - тем временем торжественно объявила она. - Великий Королева Эвер знать вещь. Эвер опасно кристальные. Эвер рисковать. Эвер не знать, зачем Мад это нужно.
Блейзинг Стар в ответ на это лишь покрепче сжал свои крылья, - фактически до боли в ранах, причинённым им же самим самому себе. В этот раз он не знал, как ей ответить. По одной простой причине - он так до конца и не понял, зачем его гостям так жизненно необходимы билеты на Бал. Равно как и почему они нужны сейчас, полученные в обход всех правил. Но он чувствовал себя не вправе интересоваться. Его гостям виднее. А он сам делает всё это не ради них. И не ради себя же самого. Всё только во имя Винд Уокера, всё должно быть так, как он и попросил. Надо - значит, надо.
И потому он решил, что планы свои откроет - но не всё и не сразу.
- Друзья Мад, - кивнул Блейзинг Стар в сторону своих спутников, - хотеть билеты. Большой праздник в Эквестрия. Друзья Мад не мочь без билет. Мад хотеть билеты наверняка. Мад нужна помощь Эвер.
Ничто не дрогнуло на словно бы выточенном изо льда лице королевы. Она лишь посмотрела куда-то в сторону, словно бы желая там найти ответ. Было видно, что мыслить ей даётся с огромныи трудом. Но в конце концов она всё-таки решилась. Томно вздохнув и склонив на голову, она принялась озвучивать свои мысли.
- Эвер - славный воин. Эвер хотеть страх в Кристальный Империя. Эвер давно ни с кем не воевать. Но у Эвер есть цена. Эвер не делать ничего просто так. Даже для Мад.
- Сколько? - только и смог спросить Блейзинг Стар.
А королева тем временем снова замерла на месте, - но в этот раз её надменный, ледяной взгляд был прикован вовсе не к Блейзинг Стару. Она внимательно смотрела на его спутников, -а, если точнее, на кристального с чёрными волосами и зелёными глазами. Определённо, в нём что-то было. Как существо, живущее в основном по инстинктам, королева сразу же разглядела в нём его буйную натуру, непримиримый и гордый нрав. Он был бы хорошим представителем славного народа Эвер. В своих мечтах королева уже сделала его своим личным слугой, наложником и верным солдатом. Да, определённо хорош. Необычный экземпляр попался ей, и из такого стоило бы выдавить максимум. И потому она уверенно произнесла свои условия:
- Мад отдавать кристальный Эвер. Эвер делать его Эвер. Великий Королева Эвер хотеть кристальный!
Больше всего Асир жалел, что всё-таки послушался Джалида и не спрятал хотя бы один нож. Всё то, что происходило, было ему в огромное унижение. Он, опытный работорговец, сейчас сам стал товаром для этих полуживотных! Сжимая-разжимая кулаки, Асир быстро, почти не заметно, толкнул Блейзинг Стара локтем, немо говоря ему, что стоило бы подыскать другую альтернативу. Но Блейзинг Стар торговаться собирался и без того.
- Мад не продавать друзей, - отрезал он. Но королеву Эвер это ничуть не смутило. Довольно облизнувшись, она всё так же твёрдо произнесла:
- Эвер иметь цена на план Мад. Эвер много. Но Эвер рискуют. Мад понимать риск. Эвер хотеть два мешка золотых, - отрезала она в тот же миг, а затем добавила, всё так же показывая на Асира: - Либо два мешка, либо кристальный друг Мад. Великий Королева Эвер ждать слова Мад.

По правде говоря, Блейзинг Стар был в растерянности. Эвер как этакие могущественные и глупые помощники одновременно ему могли бы запросто ещё пригодиться. Хотя он и понимал, что обмануть их ему было бы просто. Накидать в мешки вместо золота камней, присыпав их сверху для маскировки небольшим количеством монет, - меньшее, что он мог бы сделать. Но он понимал, что так он своими руками лишит себя самого могущественного союзника. И потому он, склонив голову, тихо сказал:
- Мад обсудить с друзья.
Королева же в ответ благосклонно кивнула. А Блейзинг Стар в тот же миг повернулся к Асиру и братьям, отчасти догадываясь, что он прочтёт на их лицах. Но он ошибался. Ни намёка на злобу или неприятие. Лишь лёгкое недоумение, этакий культурный шок и неспособность понять происходящее. И потому он решил объяснить им ситуацию в деталях.
- Ауткаст... - протянул он. - У королевы, ну... два варианта. Первый - она берёт тебя с собой. Только тебя, больше ей никто не нужен. И второй - она оставляет тебя в покое, но требует два мешка золотых. И... как сказать... в общем, я не знаю, я да, обещал, что покрою все расходы, но... в самом деле, у меня нет таких денег. Равно как и нет плана, как тебе сбежать потом от Эвер, - тяжело вздохнул Блейзинг Стар. - Видимо, это тупик.
Покачав головой, Асир прищурился. Вариант с тем, чтобы становиться рабом этих полуживотных, он для себя отмёл сразу. Это было бы слишком иронично и унизительно для опытного работорговца - быть проданным самому. Но и тупиковой ситуацию он тоже не видел - потому как знал, что есть в его ближайшем окружении некто, способный снабдить их любым количеством денег. И это даже не Джалид, обворовывающий своего отца-отступника. Тот, кто выше него. Абу. Генерал эль-Кабир.
Но доносить такое до Блейзинг Стара означало бы лишь одно: попадание в свои же собственные силки. Следовало донести до его разума то, что не обязательно ему никого продавать, несколько завуалированно, так, чтобы он ничего не заподозрил. В конце концов, не обязательно же ему знать о могущественных покровителях его гостей? Пусть думает, что богаты сами его гости.
- Не тупик, Шихаб, - решил он снова назвать его унизительной кличкой. - Тебе не обязательно никем торговать. И не обязательно тратиться на нас. В этот раз мы сами покроем все расходы. Я напишу себе домой, и мне отправят столько денег, сколько бы я ни захотел... конечно, Шихаб, в случае, если всё пройдёт как по маслу.
Блейзинг Стар уставился на Асира с недоумением. Что может пойти не так при отправлении денег одним членом семьи другому? Боятся, что перехватят? Боятся, что не поймут? Ещё одна странная выходка его гостя, объяснить которую он не мог никак. Множество вопросов без ответа, - вместо которых он озвучил совершенно другой.
- А если такого случая не будет? Ну... не продавать же мне им тебя!
- Конечно, нет, - улыбнулся Асир своей жуткой улыбкой. - Тогда строить планы будем уже мы втроём. Ты и так много сделал для нас, Шихаб. Мы тебе и без того благодарны.
Лёгкая улыбка тронула губы Блейзинг Стара, - и в тот же миг раздался голос королевы:
- Что Мад решить с друзья? Великий Королева Эвер хотеть ответ!
- Мад решить, - начал Блейзинг Стар, - друзья платить. Мад принести два мешка золотых. Королева ждать.
Королева же в ответ склонила голову и поправила свою муфту. И, прежде чем рассыпаться на мириады снежинок, она отрезала:
- Мад иметь время: три дня!
Лишь ворох снежинок напоминал о том, что некогда это воплощение чистейшей ледяной красоты, осквернённой его же отвратительной речью, было здесь лишь доли секунд назад.

- Слушай, Блейзинг, а кто это вообще был?
Блейзинг Стар тяжело вздохнул. Стыдно было признавать то, что об Эвер он знал лишь понаслышке, - да и сдружился с ними, решая через них свои личные дела. Но он решил, что попробует рассказать о них одному из двух братьев всё равно.
- Ну... как сказать... на самом деле, про Эвер мало что известно, - пожал он крыльями. - Говорят, это потомки виндиго и кристальных, - отсюда и их место обитания, и зрачки такие... Но... ну, как вы видели, Эвер... они, в общем... ну, к ним надо подход искать. Они падки на блестящее, в частности, ну... на золото. Но они его не тратят - они, ну... как драконы, в общем, - собирают, но не используют.
Вечная мерзлота постепенно оставалась позади. Всё меньше снега под ногами, всё чаще проглядывают кустики нежно-зелёной травы. Окраины Кристальной Империи, совершенно пустынные, выглядели совсем не приветливо. А вечер с его пылавшим закатом лишь усиливал это впечатление покинутости. Но уже не так холодно - и это не могло не радовать.
- Я вообще, ну... - продолжал Блейзинг Стар, - сдружился с ними... странно. Скажем, я их защитил. Кристальные, ну... они их истребить хотели, а я смог с ними договориться... Мне тут ещё на руку, ну... то, что я не кристальный. Они не знают, кто я, - для них я просто Мад, не кристальный и... ну, не Эвер. Своего рода... ну, не знаю, уравнитель, что ли..
- Мад? - поинтересовался Асир. - Всё хотел спросить: а откуда это имя? Сам придумал? Они дали?
Блейзинг Стар вздохнул. О том, кто дал ему нынешнее имя взамен прошлого, он мог говорить бесконечно, - но имело ли это смысл? Любовь на то и любовь, чтобы, не размениваясь на остальных, быть поглощающим чувством для двоих. Но всё-таки он решил рассказать эту деталь о себе своим гостям.
- Нет. Моё настоящее имя - Мад Фейс. Я уже давно им не представляюсь, а нынешнее дал мне... он, - многознчительно произнёс Блейзинг Стар. - Вот только, ну... королева его в упор запомнить не могла. В общем, ну... я ей и так, и сяк, и как только ни сокращал своё имя, - она, ну... не может запомнить, и всё. Я тогда совсем... ну, отчаялся. Говорю ей уже, ни на что... в общем, ни на что не рассчитывая: "Мад". И она... ну, она запомнила... так и зовёт меня теперь...
Асир в ответ лишь хитро улыбнулся. Блейзинг Стар совершенно не заметил, с какой нехорошей искрой смотрели его "неправильные" глаза, - но оно было и к лучшему. Стоило давить на Блейзинг Стара и дальше. Стоило понемногу, но ломать его, лишая его собственной воли. И потому убийца лишь пожал плечами и произнёс, склонив голову набок:
- По-моему, имя "Шихаб" подходит тебе куда лучше.

По правде говоря, Блейзинг Стар был в растерянности. Эвер как этакие могущественные и глупые помощники одновременно ему могли бы запросто ещё пригодиться. Хотя он и понимал, что обмануть их ему было бы просто. Накидать в мешки вместо золота камней, присыпав их сверху для маскировки небольшим количеством монет, - меньшее, что он мог бы сделать. Но он понимал, что так он своими руками лишит себя самого могущественного союзника. И потому он, склонив голову, тихо сказал:
- Мад обсудить с друзья.
Королева же в ответ благосклонно кивнула. А Блейзинг Стар в тот же миг повернулся к Асиру и братьям, отчасти догадываясь, что он прочтёт на их лицах. Но он ошибался. Ни намёка на злобу или неприятие. Лишь лёгкое недоумение, этакий культурный шок и неспособность понять происходящее. И потому он решил объяснить им ситуацию в деталях.
- Ауткаст... - протянул он. - У королевы, ну... два варианта. Первый - она берёт тебя с собой. Только тебя, больше ей никто не нужен. И второй - она оставляет тебя в покое, но требует два мешка золотых. И... как сказать... в общем, я не знаю, я да, обещал, что покрою все расходы, но... в самом деле, у меня нет таких денег. Равно как и нет плана, как тебе сбежать потом от Эвер, - тяжело вздохнул Блейзинг Стар. - Видимо, это тупик.
Покачав головой, Асир прищурился. Вариант с тем, чтобы становиться рабом этих полуживотных, он для себя отмёл сразу. Это было бы слишком иронично и унизительно для опытного работорговца - быть проданным самому. Но и тупиковой ситуацию он тоже не видел - потому как знал, что есть в его ближайшем окружении некто, способный снабдить их любым количеством денег. И это даже не Джалид, обворовывающий своего отца-отступника. Тот, кто выше него. Абу. Генерал эль-Кабир.
Но доносить такое до Блейзинг Стара означало бы лишь одно: попадание в свои же собственные силки. Следовало донести до его разума то, что не обязательно ему никого продавать, несколько завуалированно, так, чтобы он ничего не заподозрил. В конце концов, не обязательно же ему знать о могущественных покровителях его гостей? Пусть думает, что богаты сами его гости.
- Не тупик, Шихаб, - решил он снова назвать его унизительной кличкой. - Тебе не обязательно никем торговать. И не обязательно тратиться на нас. В этот раз мы сами покроем все расходы. Я напишу себе домой, и мне отправят столько денег, сколько бы я ни захотел... конечно, Шихаб, в случае, если всё пройдёт как по маслу.
Блейзинг Стар уставился на Асира с недоумением. Что может пойти не так при отправлении денег одним членом семьи другому? Боятся, что перехватят? Боятся, что не поймут? Ещё одна странная выходка его гостя, объяснить которую он не мог никак. Множество вопросов без ответа, - вместо которых он озвучил совершенно другой.
- А если такого случая не будет? Ну... не продавать же мне им тебя!
- Конечно, нет, - улыбнулся Асир своей жуткой улыбкой. - Тогда строить планы будем уже мы втроём. Ты и так много сделал для нас, Шихаб. Мы тебе и без того благодарны.
Лёгкая улыбка тронула губы Блейзинг Стара, - и в тот же миг раздался голос королевы:
- Что Мад решить с друзья? Великий Королева Эвер хотеть ответ!
- Мад решить, - начал Блейзинг Стар, - друзья платить. Мад принести два мешка золотых. Королева ждать.
Королева же в ответ склонила голову и поправила свою муфту. И, прежде чем рассыпаться на мириады снежинок, она отрезала:
- Мад иметь время: три дня!
Лишь ворох снежинок напоминал о том, что некогда это воплощение чистейшей ледяной красоты, осквернённой его же отвратительной речью, было здесь лишь доли секунд назад.

- Слушай, Блейзинг, а кто это вообще был?
Блейзинг Стар тяжело вздохнул. Стыдно было признавать то, что об Эвер он знал лишь понаслышке, - да и сдружился с ними, решая через них свои личные дела. Но он решил, что попробует рассказать о них одному из двух братьев всё равно.
- Ну... как сказать... на самом деле, про Эвер мало что известно, - пожал он крыльями. - Говорят, это потомки виндиго и кристальных, - отсюда и их место обитания, и зрачки такие... Но... ну, как вы видели, Эвер... они, в общем... ну, к ним надо подход искать. Они падки на блестящее, в частности, ну... на золото. Но они его не тратят - они, ну... как драконы, в общем, - собирают, но не используют.
Вечная мерзлота постепенно оставалась позади. Всё меньше снега под ногами, всё чаще проглядывают кустики нежно-зелёной травы. Окраины Кристальной Империи, совершенно пустынные, выглядели совсем не приветливо. А вечер с его пылавшим закатом лишь усиливал это впечатление покинутости. Но уже не так холодно - и это не могло не радовать.
- Я вообще, ну... - продолжал Блейзинг Стар, - сдружился с ними... странно. Скажем, я их защитил. Кристальные, ну... они их истребить хотели, а я смог с ними договориться... Мне тут ещё на руку, ну... то, что я не кристальный. Они не знают, кто я, - для них я просто Мад, не кристальный и... ну, не Эвер. Своего рода... ну, не знаю, уравнитель, что ли..
- Мад? - поинтересовался Асир. - Всё хотел спросить: а откуда это имя? Сам придумал? Они дали?
Блейзинг Стар вздохнул. О том, кто дал ему нынешнее имя взамен прошлого, он мог говорить бесконечно, - но имело ли это смысл? Любовь на то и любовь, чтобы, не размениваясь на остальных, быть поглощающим чувством для двоих. Но всё-таки он решил рассказать эту деталь о себе своим гостям.
- Нет. Моё настоящее имя - Мад Фейс. Я уже давно им не представляюсь, а нынешнее дал мне... он, - многознчительно произнёс Блейзинг Стар. - Вот только, ну... королева его в упор запомнить не могла. В общем, ну... я ей и так, и сяк, и как только ни сокращал своё имя, - она, ну... не может запомнить, и всё. Я тогда совсем... ну, отчаялся. Говорю ей уже, ни на что... в общем, ни на что не рассчитывая: "Мад". И она... ну, она запомнила... так и зовёт меня теперь...
Асир в ответ лишь хитро улыбнулся. Блейзинг Стар совершенно не заметил, с какой нехорошей искрой смотрели его "неправильные" глаза, - но оно было и к лучшему. Стоило давить на Блейзинг Стара и дальше. Стоило понемногу, но ломать его, лишая его собственной воли. И потому убийца лишь пожал плечами и произнёс, склонив голову набок:
- По-моему, имя "Шихаб" подходит тебе куда лучше.

По правде говоря, Блейзинг Стар был в растерянности. Эвер как этакие могущественные и глупые помощники одновременно ему могли бы запросто ещё пригодиться. Хотя он и понимал, что обмануть их ему было бы просто. Накидать в мешки вместо золота камней, присыпав их сверху для маскировки небольшим количеством монет, - меньшее, что он мог бы сделать. Но он понимал, что так он своими руками лишит себя самого могущественного союзника. И потому он, склонив голову, тихо сказал:
- Мад обсудить с друзья.
Королева же в ответ благосклонно кивнула. А Блейзинг Стар в тот же миг повернулся к Асиру и братьям, отчасти догадываясь, что он прочтёт на их лицах. Но он ошибался. Ни намёка на злобу или неприятие. Лишь лёгкое недоумение, этакий культурный шок и неспособность понять происходящее. И потому он решил объяснить им ситуацию в деталях.
- Ауткаст... - протянул он. - У королевы, ну... два варианта. Первый - она берёт тебя с собой. Только тебя, больше ей никто не нужен. И второй - она оставляет тебя в покое, но требует два мешка золотых. И... как сказать... в общем, я не знаю, я да, обещал, что покрою все расходы, но... в самом деле, у меня нет таких денег. Равно как и нет плана, как тебе сбежать потом от Эвер, - тяжело вздохнул Блейзинг Стар. - Видимо, это тупик.
Покачав головой, Асир прищурился. Вариант с тем, чтобы становиться рабом этих полуживотных, он для себя отмёл сразу. Это было бы слишком иронично и унизительно для опытного работорговца - быть проданным самому. Но и тупиковой ситуацию он тоже не видел - потому как знал, что есть в его ближайшем окружении некто, способный снабдить их любым количеством денег. И это даже не Джалид, обворовывающий своего отца-отступника. Тот, кто выше него. Абу. Генерал эль-Кабир.
Но доносить такое до Блейзинг Стара означало бы лишь одно: попадание в свои же собственные силки. Следовало донести до его разума то, что не обязательно ему никого продавать, несколько завуалированно, так, чтобы он ничего не заподозрил. В конце концов, не обязательно же ему знать о могущественных покровителях его гостей? Пусть думает, что богаты сами его гости.
- Не тупик, Шихаб, - решил он снова назвать его унизительной кличкой. - Тебе не обязательно никем торговать. И не обязательно тратиться на нас. В этот раз мы сами покроем все расходы. Я напишу себе домой, и мне отправят столько денег, сколько бы я ни захотел... конечно, Шихаб, в случае, если всё пройдёт как по маслу.
Блейзинг Стар уставился на Асира с недоумением. Что может пойти не так при отправлении денег одним членом семьи другому? Боятся, что перехватят? Боятся, что не поймут? Ещё одна странная выходка его гостя, объяснить которую он не мог никак. Множество вопросов без ответа, - вместо которых он озвучил совершенно другой.
- А если такого случая не будет? Ну... не продавать же мне им тебя!
- Конечно, нет, - улыбнулся Асир своей жуткой улыбкой. - Тогда строить планы будем уже мы втроём. Ты и так много сделал для нас, Шихаб. Мы тебе и без того благодарны.
Лёгкая улыбка тронула губы Блейзинг Стара, - и в тот же миг раздался голос королевы:
- Что Мад решить с друзья? Великий Королева Эвер хотеть ответ!
- Мад решить, - начал Блейзинг Стар, - друзья платить. Мад принести два мешка золотых. Королева ждать.
Королева же в ответ склонила голову и поправила свою муфту. И, прежде чем рассыпаться на мириады снежинок, она отрезала:
- Мад иметь время: три дня!
Лишь ворох снежинок напоминал о том, что некогда это воплощение чистейшей ледяной красоты, осквернённой его же отвратительной речью, было здесь лишь доли секунд назад.

- Слушай, Блейзинг, а кто это вообще был?
Блейзинг Стар тяжело вздохнул. Стыдно было признавать то, что об Эвер он знал лишь понаслышке, - да и сдружился с ними, решая через них свои личные дела. Но он решил, что попробует рассказать о них одному из двух братьев всё равно.
- Ну... как сказать... на самом деле, про Эвер мало что известно, - пожал он крыльями. - Говорят, это потомки виндиго и кристальных, - отсюда и их место обитания, и зрачки такие... Но... ну, как вы видели, Эвер... они, в общем... ну, к ним надо подход искать. Они падки на блестящее, в частности, ну... на золото. Но они его не тратят - они, ну... как драконы, в общем, - собирают, но не используют.
Вечная мерзлота постепенно оставалась позади. Всё меньше снега под ногами, всё чаще проглядывают кустики нежно-зелёной травы. Окраины Кристальной Империи, совершенно пустынные, выглядели совсем не приветливо. А вечер с его пылавшим закатом лишь усиливал это впечатление покинутости. Но уже не так холодно - и это не могло не радовать.
- Я вообще, ну... - продолжал Блейзинг Стар, - сдружился с ними... странно. Скажем, я их защитил. Кристальные, ну... они их истребить хотели, а я смог с ними договориться... Мне тут ещё на руку, ну... то, что я не кристальный. Они не знают, кто я, - для них я просто Мад, не кристальный и... ну, не Эвер. Своего рода... ну, не знаю, уравнитель, что ли..
- Мад? - поинтересовался Асир. - Всё хотел спросить: а откуда это имя? Сам придумал? Они дали?
Блейзинг Стар вздохнул. О том, кто дал ему нынешнее имя взамен прошлого, он мог говорить бесконечно, - но имело ли это смысл? Любовь на то и любовь, чтобы, не размениваясь на остальных, быть поглощающим чувством для двоих. Но всё-таки он решил рассказать эту деталь о себе своим гостям.
- Нет. Моё настоящее имя - Мад Фейс. Я уже давно им не представляюсь, а нынешнее дал мне... он, - многознчительно произнёс Блейзинг Стар. - Вот только, ну... королева его в упор запомнить не могла. В общем, ну... я ей и так, и сяк, и как только ни сокращал своё имя, - она, ну... не может запомнить, и всё. Я тогда совсем... ну, отчаялся. Говорю ей уже, ни на что... в общем, ни на что не рассчитывая: "Мад". И она... ну, она запомнила... так и зовёт меня теперь...
Асир в ответ лишь хитро улыбнулся. Блейзинг Стар совершенно не заметил, с какой нехорошей искрой смотрели его "неправильные" глаза, - но оно было и к лучшему. Стоило давить на Блейзинг Стара и дальше. Стоило понемногу, но ломать его, лишая его собственной воли. И потому убийца лишь пожал плечами и произнёс, склонив голову набок:
- По-моему, имя "Шихаб" подходит тебе куда лучше.

Рассекающий небо

Никогда в жизни до этого Джалиду не доводилось быть в таких местах. Бывшая Башня, которая в прошлом была далеко не Башней, - скорее, скоплением Башен с кучей всего, что обслуживали проповедники и их слуги, - жилое помещение, кухни, этакие лектории и подмостки, с которых проповедники обращались к собравшимся внимать их речам... Древняя, сложная вязь, из которой Джалид не мог разобрать ни единой буквы, украшала весь пол и все стены. Окон нет вообще - лишь тихо потрескивают факелы на стенах. Этакий импровизированный дворец в неофициальной столице Аравии, - Эль-Каляме. Второй по величине после Нура город, давным-давно ставшей колыбелью для "Фронтовой Семьи", до которого война пока что не добралась.
Чем дальше Джалид заходил, тем более внушающей становилась обстановка. Все стены были задрапированны коричневым шёлком, а мрамор под ногами - идеально отмыт. Почему Абу решил закрыть все стены и все окна? Оставалось лишь гадать. Джалид прекрасно понимал, что спрашивать такое у Абу лично было бы верхом неприличия. Он - крылатый маг, полубог, фактически бессмертный. Его слово здесь больше, чем закон. И потому Джалид решил, что он сдержится.
Ещё одна шёлковая занавеска, - и бесчисленные коридоры остались позади. Перед Джалидом была огромная комната для поклонения, - ничего подобного не было даже в Нуре. Надписи - цитаты из Свода, - украшают весь пол, усеянный полумесяцами и звёздами, всюду лежат коврики для молитв, которые сюда явно принесли члены "Фронтовой Семьи", внимавшие каждому слову своего лидера... И всё те же коричневые драпировки. Отличало это место от обычной молельни и ещё кое-что: наличие трона на подмостках. Самого обычного, деревянного, - но всё равно вызывающего внушение. А на троне, как всегда, с полностью закрытым лицом и прекрасными, но невероятно зловещими глазами, сидел он. Абу. Генерал эль-Кабир.
По правую руку его же стоял его лучший воин, верный слуга и надёжный телохранитель, - Скай Блейд, терпеливо чего-то выжидавший. Теперь Джалид мог рассмотреть его в деталях, - в первый раз он был настолько взволнован, что образ правой руки Абу просто выпал у него из памяти. Теперь же он стоял невероятно близко к нему, и Джалид отчётливо смог разглядеть его вьющиеся крупными кудрями волосы до подбородка, широкие, кустистые брови, напряжённый взгляд его зелёных глаз и шрам от ожога на шее, явно полученный им в какой-то битве. Одет он был в тёмно-песчаного цвета куртку с то ли погонами, то ли просто непонятными украшениями на плечах, доходившую ему до середины бедра. Она была перетянута широким тканевым поясом с длинными концами, очень похожим на пояс самого Абу. Вот только у Скай Блейда за пояс был заткнут лишь один скимитар. Широкие тёмно-синие, почти чёрные штаны и такого же оттенка сапоги прекрасно скрывали очертания его фигуры, - вот только Джалид понимал, что Скай Блейд, скорее всего, тренирован даже лучше Винд Уокера. Джалид сам до конца не понимал, почему, но он боялся Скай Блейда больше, чем самого Абу. И, возможно, именно поэтому он вздогнул, когда Скай Блейд обратился к нему первым:
- Ты просил помощи и встречи. Что конкретно тебе нужно?
Короткий кивок Абу был немым приказом Джалиду начать собственную речь. И потому он, стараясь не сводить с него взгляда, ответил:
- Претворение моего плана в жизнь начато, Абу. Мы смогли выйти на того, кто заведует билетами, равно как и упросить его дать нам билеты в обход правил. Он хочет устроить диверсию, итогом которой станет получение нами трёх билетов. Но высока цена операции, Абу. Наёмники-диверсанты просят два мешка золотых.
Абу нахмурился. Было видно, что идея с тем, чтобы так потратиться, не пришлась ему по душе. Он явно пытался найти какой-то способ решения проблемы. И потому, когда он отвечал Джалиду, он даже подался вперёд, словно бы желая заставить его почувствовать себя ещё сильнее песчинкой среди океана.
- Два мешка золотых - это сорок тысяч золотых, Джалид. Ты готов гарантировать то, что эти деньги пойдут во благо? Что ты сможешь их переправить, и что они попадут в нужные руки?
Что оставалось делать? Джалид не был уверен ни в чём. Из письма Асира он усвоил лишь то, что есть диверсанты, и что им нужна именно такая плата. Иначе всё будет напрасным, - никто не согласится рисковать собой за просто так. Но, тем не менее, он кивнул Абу. Всё, лишь бы он поспособствовал плану.
- Тогда я подумаю, как нам решить этот вопрос, - подытожил генерал. - Возможно, я выставлю ряд своих рабынь на торги, чтобы покрыть такие расходы. А, возможно, и нет, - всё зависит от казны, видишь ли... Но учти: более так крупно я тебе помочь не смогу.
- Больше и не надо! - горячо заверил Джалид. - Я сам не хотел этого, но таковы обстоятельства. Нам нужны эти диверсанты. Нам нужны билеты. А, значит, и нужна нам эта сумма.
Глаза генерала тут же прищурились, а зрачок стал узким, почти что прямой линией:
- Дай мне время подумать, - сказал он, вставая со стула и разминая свои крылья. - А пока я думаю... Скай Блейд, - осторожно коснулся он кончиками своих длинных пальцев его ладони, - развлеки нашего гостя.
На лице Скай Блейда в тот момент явно читалась неохота. Было видно, что общество Джалида ему в тягость. Что он так и не считает его полноценным членом "Фронтовой Семьи". Но он не мог ослушаться того, кого он должен был стеречь любой ценой. И, возможно, именно поэтому он ткнул своим длинным пальцем в сторону ковриков:
- Пошли, сядем.
Ничего не оставалось, кроме как сесть на ближайший коврик, - и, не дожидаясь Скай Блейда, попытаться погрузиться в собственные мысли. Да уж, попала вся банда из-за Винд Уокера и его друзей в тот ещё переплёт. Сорок тысяч золотых - огромная сумма. Ни один билет куда бы то ни было, равно как и даже три билета не стоили таких бешеных денег. Поистине огромная сумма. Те, кто запросил её, либо вообще не знают цену деньгкм, либо наоборот - слишком хитры. Джалид даже не знал, какого именно сорта наёмников нашли Асир, братья и этот друг Винд Уокера, о котором он знал только то, что он есть.
Наёмники... Им всегда было сложно доверять. На редкость продажный народец, хуже любой падшей женщины. Сегодня заплатил им один - завтра за большую плату они убивают бывшего клиента. Никакого сострадания. Никакого сочувствия. Никакого понятия о чести. Джалид сейчас как никогда жалел о том, что он в Кристальную Империю не поехал. Очень ему хотелось потом разделаться с наёмниками, чтобы они потом ненароком не растрепали хоть крупицу знаний о грядущем захвате.
Возможно, Джалид строил бы козни и дальше, - но тут одна из драпировок зашевелилась. И в тот же миг из-за неё вышла крупная, изящная, грациозная и невероятно пушистая кошка. Не обращая ни на кого внимания, она подошла к одному из ковриков, потянулась на нём, - а затем в тот же миг уверенно направилась к Джалиду.
От неожиданности Джалид даже вздрогнул. До этого мига он не то, что не знал о кошках фактически ничего, кроме того, что они были единственным животным, которому позволялось заходить в Башни, - и в этот раз это изящное животное оказалось перед ним фактически вплотную.
Облизнувшись пару раз, кошка уверенно подошла к Джалиду, - и тут же, громко урча, потёрлась о него головой. Сначала она сделала это робко, словно бы боясь его, - но уже через секунду осмелела настолько, что стала фактически вдавливаться в Джалида, потираясь всё сильнее и сильнее. Но был у кошки и ещё один сюрприз для Джалида. Лишь прекратив тереться, она уверенно запрыгнула на его колени, - и в тот же миг улеглась на них, свернувшись клубочком и сладко зевнув.
- Надо же. Они редко кого так встречают.
Скай Блейд, подошедший сзади, фактически застал Джалида врасплох. Джалид едва ли не вздрогнул от того, что это было крайне неожиданно, - но всё-таки он смог сдержаться, не желая прогнать кошку. А Скай Блейд тем временем уселся рядом с ним, подобрав под себя ноги и смотря прямо на Джалида:
- Мои кошки редко кому доверяют, - вкрадчиво начал он издалека. - Обычно они на всех шипят и щетинятся. Не знаю, как, но они чувствуют тех, кого можно назвать не праведниками. И никогда не ошибаются. То и дело мы казним кого-то, кто тоже был здесь, но почему-то решил поработать двойным агентом - на Абу и на короля. Всех их сперва вычислили мои кошки. Но ты... ты исключение, по правде говоря, - усмехнулся Скай Блейд, обнажая свои острые клыки. - Одно из немногих. А кошкам я доверяю больше, чем себе подобным. А потому... потому, думаю, я смогу с тобой поговорить.

Как Джалид был вынужден признать перед собой, лучше бы этой ситуацией с признавшей его кошкой не было. Он невероятно нервничал. Он не мог думать ни о чём, кроме очередного препятствия на пути исполнения его злодейского плана. И, возможно, было бы намного лучше, останься он в полном одиночестве. Джалид понимал: какую бы тему ни поднял в разговоре с ним Скай Блейд, ничто не покажется ему интересным и даже достойным внимания. Да и сам он не знал, о чём говорить. Он понимал, что больше всего ему хотелось бы просто вывалить на Скай Блейда своё напряжение, раз за разом задавая ему один и тот же вопрос, - но он боялся разозлить правую руку Абу. И потому он решил, что будет просто делать вид, что ничего не услышал.
Однако Скай Блейд оказался наблюдательным. Он явно понял, что терзало его собеседника, и как непросто ему сейчас. Вся его задумка может провалиться, так и не начавшись, - либо же ему придётся разрабатывать новый план с учётом всех имеющихся обстоятельств. Но и ослушаться приказа Абу, велевшего ему на время превратиться для Джалида в собеседника и свободные уши, ему тоже не хотелось. И потому он как можно бодее отрешённо сказал:
- Я понимаю тебя. Если говорить прямо, мой генерал сейчас решает твою судьбу. Но чем дольше ты будет думать об этом, тем хуже будет тебе самому. Постарайся отвлечься.
"Было бы, на что", - хотел вздохнуть с сожалением Джалид. Но в тот же момент он оборвал себя, не успев и рта раскрыть. Была здесь и другая достойная внимания странность, - то, как Скай Блейд назвал Абу. Не по кличке. И даже не по фамилии. А это странное словосочетание - "мой генерал". Что это было? Беззаветная преданность? Старая привычка? Он сказал это машинально, потому как в неких других обстоятельствах привык называть Абу именно так? Нет ответа, да и спрашивать страшновато. И потому Джалид решил поднять другую тему для беседы:
- Сколько здесь их? - спросил он, кивнув на спящую на его коленях кошку. А Скай Блейд будто бы и ждал этого вопроса. В тот же миг часть напряжённости с его лица исчезла, а цепкий взгляд зелёных глаз стал немного теплее. Да и голос его, когда он заговорил, звучал не так холодно и отрешённо, как прежде.
- Пятнадцать. Всех привёл сюда я, - моя маленькая слабость, прощённая мне моим генералом. Всегда любил кошек, а теперь ещё и оказалось, что они полезные.
- В каком смысле?
Скай Блейд склонил голову набок:
- Я же уже говорил о том, что они буквально чуют моих врагов. Так вот был у нас один, - похож на аравийца, смуглый, зеленоглазый, в ненависти своей к эквестрийцам распинался... Вот только сколько бы раз он ни приходил сюда, в целой одежде от моих кошек не уходил. Я тогда попросил моего генерала проверить его потщательнее - его переписку, связи, планы... Сам не знаю, почему, но я тоже не любил его. И что ты думаешь? Мы перехватили двадцать писем в эквестрийские военные базы! Разведчик это был. Выяснял, где у нас что, притворяясь заинтересованным и желающим помочь нас здесь и сейчас, - а потом переправлял разнюханное отступникам. Вот с тех пор я и стал доверять кошкам намного сильнее.
Джалид понимающе кивнул, машинально коснувшись своими длинными пальцами спины кошки. Необычный способ проверки, - но явно действенный. Однако ему сейчас было не до этого. В голове его, лишь только он услышал слово "отступники", созрела ещё одна безумная идея. Идея, которую стоило бы попытаться воплотить, рискнув всем.
- Всегда говорил, что отступники хуже свиней, - вздохнул Джалид. - Именно поэтому я иду на то, на что пойду. Вот только есть у меня к тебе одно предложение...
- Какое? - вскинул Скай Блейд одну бровь.
- Мы сильны, - начал издалека Джалид, - но нас мало. Очень мало. Нас только шесть на весь дворец отступниц-принцесс. Было бы нас больше хотя бы на одного... Семь. Красивое число - семь. Число удачи и надежды. Семеро нас. Трое каркаданнов, - а ведь три по Своду - число священное...Мы могли бы вместе сделать многое, Скай Блейд, - продолжал свои речи Джалид. - Пошли с нами. Я хочу, чтобы ты был на нашей стороне. Во имя всех нас и того будущего, что мы выстроим, разрушив себя на части.
По правде говоря, Джалид и сам не знал, на что он рассчитывает, пытаясь заманить Скай Блейда в свою банду. Но тем не менее, он был готов на многое. Убеждать его. Обещать ему все блага, что будут ждать его в Садах Праведников, как преданного воина и настоящего спасителя своей родной страны. Хотя и понимал, что надежды на такой исход фактически нет. Другое дело, что он не знал, как именно отреагирует Скай Блейд. Почему-то Джалиду казалось, что он мог бы и огрызнуться, и накричать, и даже просто отказаться разговаривать. Однако повёл себя Скай Блейд в высшей степени непредсказуемо.
Его взгляд стал взглядом настоящего фанатика, - остекленелым и отрешённым. Тонкие губы еле заметно дрогнули, а поза стала чуть более расслабленной, чем была. Тихим и спокойным голосом он произнёс, - почти нараспев, словно читая молитву:
- Я бы пошёл за тобой с первого дня. Я поддерживаю тебя, и могу лишь представить часть из твоего непростого бремени. Но я не вправе. И на самом деле, у меня нет желания умирать во имя тебя. Мой генерал - единственный, кому будет посвящена моя смерть.
Снова это странное обращение - "мой генерал". Почему слово Абу - настолько закон для Скай Блейда? Почему он не может, подобно Асиру и братьям, попроситься присоединиться к банде Джалида? Не хочет? Но почему? Праведная смерть, последняя победа, несущая за собой ряд великих свержений... разве он не хочет этого? И именно это Джалид и хотел донести до Скай Блейда со своим одним простым вопросом:
- Ты же лучший воин, Скай Блейд. Возможно, ты даже сильнее как маг, чем все мы. Так почему?
На лице Скай Блейда тут же появилась грустная улыбка. Поправив свою куртку, он решительно встал, - а затем принялся развязывать свой пояс.
- Это смотря как взглянуть, - на мгновение зажмурился он. - Для всех я - воин и страж, правая рука моего генерала. Но на деле я раб. Самый обычный раб, которому просто дозволено слишком многое.
В этот раз Джалид машинально отшатнулся назад. Раб? Как это возможно? Он видел Скай Блейда во второй раз в жизни, но слышал о нём очень многое. То, что он действительно являлся лучшим воином Абу. То, что он был беззаветно ему предан. Рассказы о его боях, убитых им эквестрийцах, его богатствах, рабынях... Всё это просто не укладывалось в рамки того факта, что Скай Блейд был обычным рабом. В понимании Джалида, раб должен быть абсолютно бесправен и лишён всего, - в том числе, и своего морального духа.
Но, очевидно, Скай Блейд ожидал, что ему не поверят. И именно поэтому он перекинул свой развязанный пояс себе через плечо, приподнял подол своей куртки, а затем - приспустил штаны, обнажая верх своего бедра.
- Ты ведь знаешь этот символ? - поинтересовался он.
Джалид кивнул, внимательно разглядывая знакомое ему клеймо раба, - видел пару раз на тех, кого ему приходилось казнить, и кого до дня казни уже продавали. Хамза - рука с пятью пальцами, двумя, похожими на большие, по краям и тремя, центральный из которых был немного длинее остальных, вверху. Вся ладонь изукрашена витиеватыми узорами, а в центре выжжен глаз, вместо зрачка в котором были инициалы "А. э.-К". Клеймо явно старое, всё ещё выпуклое, но побелевшее от времени. Некоторые детали выглядели несколько смазанными, из-за того, что клеймо было поставлено явно много лет назад, но всё равно "рука бога" была слишком узнаваемой, чтобы свидетельствовать о чём бы то ни было другом, кроме как о статусе того, кого заклеймили этим символом. О статусе раба. И почему-то от одного осознания правдивости слов Скай Блейда Джалиду стало немного холодно.